Окт 152012
 

Быть молодым — лучше. Не мучаешься ночами от внезапной бессоницы. Утром вскакиваешь с постели бодрый и радостный. Никаких болей в суставах. Ешь и пьешь что хочешь и сколько влезет. Девушки заглядываются, игриво улыбаясь. Не замечаешь ступенек на лестнице. Голова свободна от забот. Мысли — только вперед, о будущем.

Зато у молодых нет таких замечательных воспоминаний.

— Уважаемый, а что такое стройотряд?

— Великое изобретение советских комсомольцев. Считалось — чтобы студенты летом не маялись от безделья, лучше их к труду приучать. Заодно и денежек дать подзаработать.

— То есть обязалово?

— Не совсем. Только после второго курса. Дальше — по желанию. Но, как правило, кто побывал в стройотряде один раз, тот мечтал целый год о следущем.

— А что строили?

— Да всё что придется.. Главным образом, нежилые помещения. Сараи, коровники, цеха всякие. И не обязательно строили. Убирали урожай, грузчиками на вокзалах тюки таскали. Даже бортпроводниками на самолетах летали. Короче, занимались ординарным физическим трудом, не требовавшим специальных знаний.

— Как сейчас гастербайтеры?

— Молодой человек, попрошу не сравнивать. Студентов стройотрядов селили в приличных условиях. Снабжали спецодеждой, кормили исправно. Оплачивали их труд по официальным расценкам. Иногда весьма прибыльно получалось.

— Уважаемый, почему же сейчас такого нет?

— Потому что сейчас мы живем в совсем другой стране. Которая не хочет приучать молодежь к труду. Которой нужна послушная оффисная биомасса, видящая главную цель жизни во внезапном обогащении. Желательно на халяву, без лишних хлопот и телодвижений.

— Безрадостная картина у вас получается..

— Какая есть.. Ты лучше про стройотряды спрашивай.

— А что вы на овощной базе строили?

— Слава богу, ничего. Помогали местному персоналу обрабатывать скоропортящуюся овощную продукцию. По мере сил.

— Уставали, наверно.

— Как сказать..

Еще сессия не закончилась, а возле деканата уже висело объявление:

«Студентам 2-го курса факультета автоматики и вычислительной техники собраться в актовом зале».

А экзамены, а хвосты с пересдачами? А что половина курса на осень из-за зверской электроники остается? Никого не волнует.

В президиуме сидят наши бонзы: замдекана Юрий Львович и начальник курса Атанов.

Выступает Львович:

— Ля-ля-тополя, светит вам всем провести июль и август в стройотряде. Выбор небольшой.

Стройка в Домодедово, работа на овощной базе. Первый вариант исключительно для мужиков. Второй — все остальные.

Девушек у нас учится больше половины. Наверно, как-то радостнее с ними работать будет. А, Коль?

Мой друг Коля Соколов, примерный отличник, по совместительству — ярый спартаковец и меломан, согласно кивает. Наверняка у него собственные соображения по этому поводу. Главное, что вектор мышления совпадает с моим. Хоть по части учебы мы с ним и антиподы.

Домодедовский костяк составили крепкие, отслужившие в армии ребята. Заработать хотят. Стройка дело выгодное. По слухам, вкалывать придется с утра до ночи без выходных. Чувствую себя пока не совсем готовым ни к таким условиям, ни к подобной компании.

С молодыми ровесниками — лучше.

ДОМ, В КОТОРОМ Я ЖИВУ.

Поселили нас в женском общежитии овощной базы. Крайний подъезд двенадцатиэтажного здания, стоявшего возле пустынного алтуфьевского шоссе. Их там целый микрорайон понастроили, и продолжали строить. Куда ни глянь — везде торчат горбатые силуэты башенных кранов.

Планировка стандартная — четыре квартиры на этаже. Двухкомнатные, тесные, с мелкой кухней. От конторы где-то полчаса на автобусе трястись.

Место тихое, спокойное. Кругом высажены деревья, птички щебечут.

Еще раз повторю — в женском общежитии. Карщицы, упаковщицы, сортировщицы и так далее.. Кто хоть раз бывал на овощной базе, тот имеет представление о данном контингенте. Набраны по московскому лимиту со всей страны. Главные качества — тяга к неквалифицированному труду и простота в общении.

Разгружаем вагон с картошкой. Нам помогает немногословная рыжая девица из местных. На электрокаре увозит в цех поддоны с мешками.

Кто-то, подскользнувшись на гнилой картофелине, от души матюкнулся. Наш интеллигентный увалень и тихоня Лёцик делает ему строгое замечание:

— Братцы, вы бы не ругались. Стыдно, все-таки женщина рядом.

Тут к вагону подходит непонятная фигура. В серой хламиде до колен и шароварах, заправленных в резиновые сапоги. На голове — сплющеный мохеровый берет. Похоже, начальница цеха.

Громко обращается к карщице:

— Хули сломанные поддоны не убираешь?

Карщица зычно отвечает:

— Афанасьич, блядина, весь проход тележками заставил!

— Вот сука, — задумчиво произносит начальница.

Мы хором поворачиваем головы и смотрим на Лёцика. Тот, краснея, прячет взгляд.

Разместили нас в свободные квартиры, вразнобой по этажам. Мы с приятелями обосновались на втором. Удобно, лифта ждать не надо. Пятеро в большой комнате, четверо в дальней маленькой. Напротив жили электрики с другого факультета. Двери у нас никогда не закрывались. Чуть выше, на четвертом, кучковались немногочисленные армейские старослужащие, привыкшие к казенному быту. У них даже сковородка имелась.

Девушек поселили на верхних этажах. Там еще сумрачные радисты с экономистами-преферансистами жили своей отдельной от общества жизнью.

Естественно, имея под рукой молодых и веселых однокурсниц, на коренных жительниц общаги мы внимания не обращали. Существовали, так сказать, в разных измерениях. У них кипела своя жизнь, у нас — другая. Они работали посменно, вставали раньше, приходили тоже. К ним нахально рвались на свидания сквозь кордоны вахтеров физически развитые чубастые ребята из соседних общежитий. Нам же вполне хватало регулярных хождений в гости к нашим милым барышням.

Однако существовал среди нас человек, изредка вываливавшийся в соседнее измерение — Вовчик Судоплатов. Он имел привычку, крепко выпимши, путать этажи и квартиры. Из-за чего периодически оказывался в неловких ситуациях.

Выходим утром к автобусу. Вовчик Судоплатов хмурый, страдает головной болью. Накануне вечером он отошел «за чайничком» к ребятам на четвертый этаж. Вернулся к ночи, никакущий. Теперь мается.

Неожиданно дорогу ему преграждает мясистая широкоплечая бабища. Сверкнув вставными железными зубами, широко улыбается:

— Володя, здравствуй!

В глазах Судоплатова немой испуг. Он инстинктивно пытается заслониться локтем:

— Кто вы? Я вас не знаю.

Скалозубка смеется:

— А вчера знал. Ох как хорошо знал..

Вовчик умоляет:

— Это ошибка! Ребята, прикройте меня..

После в автобусе, почесывая косматую голову и вращая глазами, со смехом рассказывает:

— Помню, как затащили эти, — он мотнул головой, — к себе в квартиру. Типа, на полшишечки.. Еще помню, как на полу водку пил. Потом было что-то мягкое и тяжелое.

И решительно заканчивает:

— Но зубов — не помню!

С ДОБРЫМ УТРОМ, ЧУВАКИ!

Я просыпаюсь от резкого толчка в бок. Выныриваю из романтических сновидений и продираю глаза. На моей белоснежной простыне острым перпендикуляром лежит не по годам волосатая нога соседа Лейкина. Кровати стоят впритык, спим практически в обнимку. Однако совесть тоже надо иметь.

Я пытаюсь отпихнуть чужую конечность рукой. Нога, твердая как лом, не поддается. Преодолевая отвращение, щекочу ногтями коричневую от грязи пятку. Нога, судорожно дернувшись, прячется под одеяло. Ее хозяин тут же поднимает голову и гневно шепчет:

— Треснуть тебе по уху? Чего будишь?!

— Игорь, следи за организмом.

— Как хочу, так и сплю!

С этими словами он поворачивается на другой бок. Целясь при этом в мою сторону мускулистым задом боксера-разрядника. Еще чего не хватало! Желудок у Лейкина весьма тонкой организации. А мы вчера портвейн килькой в томате закусывали.. Уж лучше его ноги терпеть. Садист.

Только я собрался запротестовать, как из угла комнаты раздается металлический стрёкот будильника. Лежащий рядом с тумбочкой Шура Матынкин прихлопывает звонок ладонью и объявляет подъем.

Охая, стали подниматься. Первый солдатиком вскочил тренированный Лейкин и тут же рухнул плашмя на пол, считая отжимания. Через него лениво переступает Юрик Антонов, ворча спросонья:

— И так места мало, еще ты тут умничаешь.. Шел бы в коридор.. А лучше на улицу..

Разбираем рабочие шмотки. От плотного заскорузлого хэбэ убедительно пахнет мужским потом и гнилыми овощами. А что делать? Стирать неохота, да и бесполезно. Один фиг к вечеру опять провоняет.

Кто-то на спине куртки успел крупным трафаретом вывести название нашего стройотряда. «ЛПОК» — звучит коряво, зато смачно. Не писать же полностью — «Ленинградская плодово-овощная контора». Никакой спины не хватит. Если только у Димы Колмановича. На его могучую фигуру штатного хэбэ не нашлось. Поэтому Дима щеголяет в просторном сатиновом халате черного цвета, издали похожем на рясу. С бездонными карманами, хоть арбузы клади. Выглядел бы он в халате цивильно и даже по-деловому, если бы не надевал его на мохнатое голое тело. И не брил бы голову налысо. Из-за чего регулярно имеет проблемы с дежурящей в конторе милицией.

Возле узкой кабинки туалета уже в нетерпении жмутся чуваки из дальней комнаты. Дубасят в дверь кулаками:

— Корницкий, ты там прилип, что-ли?!

Занимаем очередь. Тоже нервничаем.

Из ванной появляется вволю насморкавшийся Судоплатов. Отворачивая лицо, Вовчик брезгливо держит двумя пальцами мерзкую тряпку в бурых пятнах:

— Что за гадость тут у нас висит?

К нему бросается Лейкин:

— Не трожь! Это мое банное полотенце!

Посреди коридора натыкаюсь на застывшего в гамлетовской позе Славика Оспина. Он задумчиво трет рыжий веснушчатый подбородок:

— Бриться? Или не бриться? Умыться? Или не умываться?

На кухне Серега Грушанский, стройный красивый хохол с остатками армейской молодцеватости (служил в охране Кремля), готовит одновременно сразу два блюда в одной кастрюле — варёные яйца и кипяток для чая. Прочие еда и посуда на кухне отсутствует. Зачем? — нас же три раза в конторской столовой кормят.

Но Серёга не привык выходить из дома на голодный желудок. Рыскает по голым тумбочкам:

— Блин, даже соли нет..

Дверь туалета, наконец, торжественно распахивается. Оттуда вальяжной походкой, с чувством исполненного долга, выплывает Андрюша Корницкий. На крики и мат заждавшихся сожителей он, добродушно улыбаясь, объясняет:

— Килька на огурчики вчера неудачно легла..

С лестничной площадки доносится топот ног и шум лифта. Шура Матынкин подгоняет:

— Пошли же, ну пошли, автобус ждёт.

Минут через десять мы по одному выходим на улицу. Солнышко, жара — красота! Лето в этом году сырое, погода редко такие, как сегодня, праздники нам устраивает. Хочется, скинув душное хэбэ, остаться в одной футболке. Но нельзя. Гнилью пусть лучше куртка со штанами воняют, чем родное юношеское тело.

Курящие покурили, непроснувшиеся проснулись. Боря Титов, обладатель любительской кинокамеры, терроризирует окружающих, возникая в самых неожиданных местах. Достается ему от девчонок..

Забиваем автобус под завязку. Едва выехали от общаги на дорогу, как наши барышни подхватили задорную стройотрядовскую песню на блатной мотив. Текст ее состоит лишь из одной строчки, повторяемой бесчисленное количество раз — «Нога попала в колесо». Автор — мой товарищ и сосед Игорь Лейбман. Для простоты и краткости — Лейкин.

Игорь до самозабвения любит три вещи — боксировать, петь под гитару и нравиться девушкам. Хотя привлекательным его назвать трудно — уши торчком, телосложение жокейское, суетливый до боли. Но берёт обаянием и веселой наглостью. Помесь Ромео с Меркуцио. Декламируя млеющей от высоких чувств подруге лирические строки Мандельштама, запросто может одновременно расстегивать на ней кофточку. За это и обожаем.

На днях Игорь выучил с девушками песню про раскудрявый клен. Голос у Лейкина необычного тембра. Я бы сказал — желудочного. Начисто лишен всяких обертонов. Зато громкий.

В конце песни, когда хор уже выдохся, Игорь с наслаждением воет финальную ноту:

— Резно-о-о-о-о-ой!

Девчонки смеются:

— Мы уже давно кончили, а Лейкин всё тянет..

РАБОТА.

Выдавившись из автобуса, нестройная толпа медленно движется к проходной. У многих ребят из карманов торчит молоток с отполированными грубой мужской ладонью ручкой.

В первый день работы коллектив был разбит на несколько бригад. Большинству мужиков дали задачу ремонтировать битую ящичную тару, гнившую штабелями на задворках базы. Выдали каждому персональный инструмент — молоток. Казенный, не дай бог потеряешь. Вот и ходят везде с ним.

Наши милые, но слабосильные девушки маялась ерундой. Их то ржавые контейнеры отправят красить, то ребятам дощечки с гвоздями подносить. Или сортировать овощи да мусор убирать. Начальство конторы с трудом находило для них дело по плечу. Точнее, по хрупкому изнеженному женскому плечику.

Я попал в бригаду, занимавшуюся главным образом разгрузкой вагонов с овощами. Малоквалифицированный труд, требующий не столько физической силы, сколько ловкости и сноровки. Вместе со мной трудятся электрики из квартиры напротив. Компания сумбурная, но веселая. От ящичников нас легко отличить не только по отсутствию молотка в кармане, но еще по запаху от спецовки. Вагоны мы разгружаем разные, чаще — с картошкой и морковью. Как ни старайся, все равно измажешься гнилью. Воняем помаленьку. Зато какое наслаждения — принять вечером после работы горячий душ..

Хотя порой и он не помогает.

Пятый цех, вагон с солеными огурцами. Пузатые деревянные бочки стоят в два этажа. Скатываем их по одной на поддон. Ступаем аккуратно.

Кожу на руках саднит от едкого рассола. Легкая царапина или заноза — долгая мучительная боль.

Внезапно слышим истошный крик:

— Мама!

Что случилось?

В дальнем углу вагона из бочки торчит половина человека и яростно матерится.

Это наш богатырь Витя Пронин неосторожно встал на крышку двумя ногами. Центнер с гаком — какая доска выдержит?

Помогаем вылезти. По пояс мокрый Витя чуть не плачет от досады. С него ручьями стекает вонючий рассол.

Мицек, друг Пронина, участливо интересуется:

— До яиц не дошло?

Витя смотрит на него непонимающим взглядом. Потом вдруг страдальчески морщится:

— Дошло..

В конторской столовой клубится народ. Шумно — стук ложек и вилок, разговоры, чавканье жующих ртов.

Кормят здесь неплохо. С мясом, как и везде, не очень, а вот овощей вдоволь. Еще и в процессе работы добираем натурой. Если поначалу руководство доверяло нам работать лишь на самых бросовых участках с картошкой и морковью, то в последнее время доверие окрепло, и теперь нас балуют нарядами в цеха поинтересней. Помидоры, огурцы, соленья. Яблоки, груши, черешня. Даже виноград. Процент усушки и утруски, гарантированный правилами хранения, мы выбираем сполна.

А недавно совсем удивительный случай произошел.

Под вечер срочно попросили выделить шесть человек для ответственного задания. Мы махнули рукой — знаем вас, опять какой-нибудь дрянью заниматься, вроде сборки ржавых контейнеров. На автобус в общагу опоздаем, придется своим ходом тащиться. Муть, короче..

Но пошли.

И подводят нас к очередному вагону. Зелёному, импортному, с холодильной установкой. Кругом народ местный толпится, волнуется отчего-то. Старший по вагону, открутив пломбы, раздвинул двери. А внутри — коробки с бананами! Дефицитнейший товар! От запаха с ума сойти можно..

Местные сразу поперли к дверям. На что старший, вооружившись черенком от лопаты, принялся яростно их отгонять. И кричит нам:

— Чего смотрите? Разгружайте!

Коробки картонные, с ручками, удобные. Сразу по две хватаешь — и на весы. Счетовод записывает в накладную. Потом карщик забирает коробки на склад.

Дима Колманович приоткрыл одну. Там в целлофане преют бананы, и не зеленые, как в магазинах, а уже тигровые, в крапинку.

— Холодильник по дороге испортился, — объясняет старший.

— А можно попробовать? — вежливо спрашивает Дима.

— До весов ешьте сколько влезет.

Я надорвал тонкий целлофан. Очистил банан. Белая мякоть уже кое-где, подгнив, образовала прозрачное желе. М-м, во рту тает..

Между тем аборигены продолжают напирать. На подмогу старшему пришла милиция, еле сдерживает толпу. Оттуда крики в нашу сторону:

— Кинь хоть один, паскуда..

Дима демонстративно ест у всех на виду. Потом спрашивает старшего:

— Откуда такая экзотика?

— Из Эквадора. Морем через Одессу.

Дима, кинув шкурку под вагон, задается риторическим вопросом:

— Любопытно, когда в Эквадор привозят, к примеру, русскую картошку, там население так же беснуется?

Разгрузили быстро, за два часа. Наелись бананов до тошноты. Я еще с собой целую связку прихватил. На проходной спрятал под куртку.

Вернувшись в общагу, бросил бананы на тумбочку и упал в кровать. И что-то со мной странное произошло, будто пьяный. Видать, забродил экзотический фрукт, да на голодный желудок.

Шурик Матынкин потом рассказывал, что я всю ночь бродил по комнате, шатаясь, как сомнамбула. Путал кровати, пытался лечь в чужую. Ужас..

Позже я прикинул — штук тридцать сьел. Дефицит же, в магазинах за ним очереди километровые.

С тех пор к бананам я абсолютно равнодушен.

— Уважаемый, как же вы жили? Кошмар! Элементарных фруктов не хватало.. Говорят, и колбасу трудно было купить.. С ума сойти..

— Типа, сейчас жить лучше?

— Конечно!

— То есть хочешь сказать, что чем богаче магазины, тем интересней существование?

— Ну да. По крайней мере, с этим нет забот.

— Эх, молодо-зелено.. Мечтать надо не о колбасе, а о космосе.. Еще раз повторюсь — мы жили в другой стране. И там всё было по-другому. Вот ты, молодой человек, зимой в Финляндии отдыхал?

— Да, с друзьями на лыжах катались. Даже на собаках.

— А летом где-нибудь примерно в Греции бывал?

— Пару раз. Очень понравилось — море, вино, девушки в бикини.

— А какая из этих стран лучше?

— Ну, каждая хороша по-своему.

— Вот и я про то же. В каждой эпохе имеются свои плюсы. Из той исчезнувшей страны я бы взял доброту и искренность человеческих отношений. Брезгливое презрение к лжецам, подлизам и жлобам. Определенный уровень внутренней культуры, не позволявший попусту оскорблять и унижать окружающих. Человека взял бы, короче.

— А из сегодняшнего времени?

— Антураж. Бытовой комфорт. Возможность путешествовать по всему миру. Эх, совместить бы.. Хотя сомневаюсь, что изобилие не испортило бы даже лучших из нас.. Ладно, что-то мы отвлеклись от темы.. На чем я остановился?

— На завтраке в столовой.

— Точно..

Неожиданно над столовским шумом воцарился трубный слоновий звук. Это Вовчик Судоплатов решил высморкаться. Носовым платком ему служит казенное вафельное полотенце, заботливо хранящееся за пазухой. Когда он его вытаскивает на свет, окружающие инстинктивно пригинаются, прячась от нарастающих децибел. Один залп, второй.. Вроде спортсмен, капитан футбольной сборной, здоровяк и громила. А простужается чаще остальных.

— Что-то расхандрился ты, — качает головой Славик Оспин. И с иронией добавляет: — Не помогло вчерашнее лечение..

— Не помогло, — сокрушается Вовчик.

Вчера после работы его опять носило где-то по общаге. Вернулся бухой до предела. Все стены в коридоре плечами оббил. Зайдя к себе в дальнюю комнату, Вовчик, едва ворочая языком, объявил игравшим от безделья в карты сожителям, что шибко сильно заболел и что его срочно лечить надо. Потребовал дать ему «блющко». Славик три раза переспросил, пока не понял, что Вове требуется блюдечко. На недоуменный вопрос «зачем?» Судоплатов, едва не упав, вытащил из заднего кармана пачку горчишников. Где он их взял — загадка природы.

Спорить с пьяным бессмысленно. Славику пришлось греть воду на кухне, пока герой дня, шатаясь, боролся с никак не хотевшими сниматься штанами и рубашкой. Все попытки двух других его соседей Грушанского и Корницкого помочь были гневно отвергнуты.

С трудом уложив голого Судоплатова на живот, Славик резонно предположил, что ставить жгучие горчишники пьяному не стоит. Мало ли, вдруг действительно температура.. И с легкой совестью разложил их на спине пациента обратной стороной вниз, бумажной, и оттого совершенно безопасной для здоровья.

Уже через минуту Вовчик жалобно замычал:

— Жжёт.. Ох как жжёт..

Славику стало удивительно. Чему там жечь-то? Даже воду еле теплую готовил.

Он аккуратно приподнял один горчичник. Кожа под ним была белой, как простыня. Славик махнул рукой.

Еще через минуту изнемогающий от фантомных болей Вовчик попытался кинуть взгляд на свою спину.

— Елки-палки, жжёт же, мочи нет терпеть, — стонал он, выворачивая шею. — Через марлечку надо было.. Фашисты..

Грушанский с Корницким давились от смеха.

Наконец, Судоплатов решительно поднялся, стряхивая горчишники:

— Всё, прогрелся.. Теперь в ожогах ходить буду.. Кефиром надо завтра смазать..

И, тяжко вздохнув, лег обратно. Вроде затих и заснул. Ребята вернулись к игре.

Однако на этом театр одного актера не закончился. Спустя четверть часа Вовчик, влекомый неведомой силой, снова вскочил.

— Ты куда? — насторожился Славик.

Судоплатов очумело покрутил головой и указал на распахнутое от жары окно:

— Туда!

И начал спускать трусы.

Сожители перепугались. Что может пьяному в голову взбрести?

Оказалось — по малой нужде ему экстренно захотелось. До туалета еще дойти надо, а окно — вот оно, рядом.

Ребята успокоились и с улыбками стали наблюдать за спектаклем.

Вовчик оперся на подоконник. Словно из брандспойта, тугая дымящаяся струя под крутым углом выстрелила в наступающие сумерки.

— О, хорошо, — Вовчик от наслаждения закатил глаза. — Хорошо-то как..

Тут улыбка с лица Андрюши Корницкого начала медленно сползать. Дело в том, что на подоконнике лежали его очки. Вместе со слабевшим напором судоплатовского мочевого пузыря угол траектории полива медленно снижался. Рискуя оросить фирменные итальянские окуляры. А то и смыть их за окно.

Корницкий опасливо потянулся рукой. Вовчик, заметив это, качнулся:

— Ты чего?!

На Андрюшу было жалко смотреть. И очки спасать надо, и пачкаться не хочется. Оставалось лишь с тоской и горечью наблюдать.

Тут дверь в комнату распахнулась, и на пороге возникла фигура андрюшиной подруги Татьяны Антиповой.

— Чем это вы тут занимаетесь? — удивилась она, видя перед собой Судоплатова со спущенными трусами и дорогого Андрюшу, несмело тянущего к нему руку.

— Кто здесь?! — услышав шум за спиной, резко обернулся Вовчик.

Занавес.

ЛЯМУР-ТУЖУР.

А как же без этого? Дело молодое. С гормонами сладу нет.

Большинство парочек сформировалось еще до стройотряда. Гуляния под ручку, случайные поцелуи и прочая лирика.. Теперь же, в процессе совместной работы и коллективной жизни, отношения становились не сказать что близкими, скорее — доверительными. Почти семейными, житейскими, но без пошлости.

Тишайший Юрик Антонов регулярно посещал квартиру, где жила с подругами Наташа Гусева, блондинка с крупным лицом. Подкармливался макаронами с тушенкой. И чаю всегда было у них с чем попить — печенье, пряники, варенье. Даже дефицитный растворимый кофе имелся. Наташа, властная натура, держала Юрика в ежовых рукавицах. Тот особо не возражал. Кормят, поют, приголубливают — к чему рыпаться, искать лучшее?

Шурик Матынкин ходил в гости к Галочке Кривонос. Их отношения можно назвать образцово интеллигентными. Здесь царило равноправие. Оба положительные, спокойные, улыбчивые. Даже внешне чем-то похожие друг на друга, словно брат с сестрой. Идеальная пара.

Мы с Колей Соколовым слонялись бобылями. То есть могли заходить практически к кому угодно, не обремененные лишними обязательствами. Однако, в силу природной робости, зачастую стеснялись. Хотя Коле, что скрывать, нравилась одна асушница с длинными черными волосами..

Обратным примером служил Лейкин. Девчонкам приходилось чуть ли не тряпкой выгонять его из гостей. Мало того, что все печенье с вареньем сожрет, так еще и всячески набезобразничать норовит. Совершенно никакой скромности.

А не придет — скучают. С ним хоть и шумно, зато весело.

Ни Наташу, ни Галочку я не помню, чтобы они приходили в нашу квартиру. Так — заскочат на секунду и исчезнут.

Наоборот, в дальнюю комнату девушки наведывались ежедневно. То Таня с Андрюшей, дождавшись, когда остальные разойдутся по делам, тихо обнимаются в уголке. То чихающего Грушанского зайдет проведать анемичная одногруппница Маринка Вышимирская. Поит его чаем с медом и лимоном. Долго шепчутся о чем-то. Или к Славику Оспину придет страшненькая Светка Атанова, дочь начальника курса. Сядут рядышком и разговаривают, блаженно улыбаясь. Пасторальная картина.

У этих трех парочек выработался даже своеобразный график, когда и для комнату освободить, чтобы не мешать друг другу. Мы тоже в такие моменты избегали к ним заходить.

Однако не все жители нашей квартиры были столь щепетильными.

С Колей валяемся на кроватях. В полголоса обсуждаем футбольные новости. В соседней комнате милуются Андрюша с Таней. Очередная идиллия. Слышно, как ангелы играют на скрипках..

Внезапно раздается грохот входной двери.

Коля приподнимается и для порядка спрашивает:

— Кто?

Решительно идущий по коридору Судоплатов поворачивает голову и громогласно выстреливает коротким и увесистым, как пуля, словом.

Заходит в свою комнату. Тут же вылетает обратно, будто ошпаренный. Смущенно смеется. Следом за ним бежит Татьяна и бьет его рукой по затылку.

За всем этим, стоя в дверях, наблюдает Андрюша. Широко улыбается.

Сеанс развлечений.

— Уважаемый, не слишком много ли Судоплатова в ваших рассказах? Какой-то одиозный образ получается.

— Да уж, теперь таких не делают.. Насчет одиозности — поспорю. Я не встречал более натурального в поведении человека, чем Вовчик. Ни капли рисовки, ни грамма позёрства. Говорит то, что думает. Но с хитринкой, а то вдруг надуть хотят? Вместе с тем — наивный, как ребенок. Добавь сюда избыток самоиронии. Теперь таких не делают..

— Он хоть трезвый-то иногда бывал?

— Не реже других. Сказывались чрезмерная общительность и широкость души. Оттого и в истории частенько попадал.

— Создается впечатление, что на его фоне остальные — просто третий план.

— Правильное впечатление. Вовчик — легенда, былинный герой.. Ладно, постараюсь отодвинуть его ближе к массовке..

Бурление юных гормонов за пределами нашей квартиры резко слабело. Вспомнить фактически нечего. Легкий флирт Сереги Капитонова, нашего бригадира, с Шурой Мотовой. Спорадические всплески интереса к девушкам со стороны брутальных электриков. Дальше двусмысленних шуток обычно не заходило. Остро ощущалась нехватка здорового лейкинского цинизма.

Игорь тем временем бурно штурмовал очередные крепости.

Поздно вечером сидим в гостях у асушниц. Глушим вино, орем песни, девчонок подкалываем.

Лейкин с гитарой на первых ролях. Шумно, как в пивной.

И что-то голова у меня разболелась. Надо, думаю, отдохнуть.

Незаметно ухожу в пустую соседнюю комнату, выключаю свет и ложусь в углу на кровать. Накрываюсь одеялом для уюта.

Только прикемарил — вваливается гогочущий Игорь. Тащит за собой Ирку Плетневу, апатичную невзыскательную девицу с высокой грудью и скучным лицом.

Захлопывает дверь. Придавливает для надежности стулом. Меня в темноте не видит.

Вдохновенно объявляет Ирке:

— Ира, я тебя люблю!

И пытается стащить с нее кофточку. Та вяло сопротивляется.

— Я люблю тебя! — напористо твердит Игорь и валит ее на соседнюю кровать. По-прежнему не замечая меня.

В тишине слышны шорохи, яростный шепот вперемешку с пьяненьким смехом. Я напряженно стараюсь не выдать свое присутствие.

Неожиданно раздается стук в дверь. Игорь, ругаясь, вскакивает и просовывает наружу голову.

На пороге Галка Картинцева:

— У вас Руслана случайно нет?

— Нет! — свирепо отвечает Лейкин и возвращается к помятой Ире.

Опять шорохи и звуки борьбы. Я еле сдерживаю дыхание. Жуть как неудобно..

Через минуту снова стучат:

— Может, он все-таки у вас? Что-то никак найти не можем..

Лейкин психует:

— Нет у нас никаких русланов! Откуда им здесь взяться!?

Тут, не выдержав напряжения, я встаю и подхожу сзади к Игорю. Трогаю за плечо:

— Разреши пройти..

Остолбеневший Лейкин послушно меня пропускает.

Следом выходит Ирка, поправляя юбку:

— Идиот..

Электрики — народ диковатый. У них с радистами на факультете девчонок вообще нет. Оттого в их поведении всегда сквозит налёт бравой молодцеватости. Подчеркнутая демонстрация грубой мужской силы. Хотя по натуре большинство из них люди добродушные и веселые. Друг друга между собой они зовут по кликухам. Вицеком прозвали Витю Пронина, рослого плечистого парня с пудовыми кулаками и застенчивым румянцем на щеках. Рядом с ним всегда можно видеть его друга Мишу, или Мицека. Фигурой он действительно напоминает медвежонка — мясистый, пузатенький, ходит вразвалочку, оттопырив пухлый зад. Про него даже песню сочинили на мелодию из детского фильма — «А-аа, мицекова жопа вот такой ширины!». Еще один их приятель Леша, то есть Лёцик, представляет собой образец вежливого и скромного московского интеллигента. В компаниях и пьянстве участия практически не принимает, вниманием женского пола не пользуется. Как и Андрюха Введенский, или попросту Андрон, тоже интеллигентный, но, в отличие от смурного Лёцика, всегда веселый позитивный парень.

Нашим девушкам, в силу особой мужественности образа, более всех импонирует Серега Гасанов. Или просто Гасан. Спокойный, сильный, добрый. Говорит медленно и веско, с интонациями повидавшего жизнь человека.

Не знаю почему, но женщинам нравится подобный типаж. В нем они, видимо, ощущают заботливую надежность. Видят набросок идеала для прочного существования. Наверно, правильно. Хохочущие весельчаки с гитарой в руках и тонкорукие книжные интеллектуалы для большинства женщин интереса не представляют. Так, посмеяться иногда, поразвлечься.. Сиюминутные люди, без удачного будущего.

Короче, брутальность — рулит.

Мирно пьем пиво у себя на кухне.

Заходит электрик Юра из квартиры напротив. Его у нас недолюбливают. Персонаж заносчивый и самоуверенный. Пытался выдвинуться в бригадиры, но народ восстал.

Ни «здрасте», ни «извините» — молча открывает дверь в туалет.

— Ты далеко? — моментом среагировал Славик Оспин.

Юра с кислой миной объясняет:

— Хочу туалетом воспользоваться..

— А у вас толчок лопнул, что ли?

— Да нет, — отвечает. — Просто ко мне Зацепина с Фроловой в гости зашли. Некультурно при них как-то..

Ленка и Ольга — славкины одногруппницы, наши асушные раскрасавицы. Гордые и независимые.

— А в чужой толчок, значит, гадить культурно? — саркастически замечает Славик. — Ладно, валяй..

Сделав дело, Юра уходит.

Минут через двадцать опять появляется:

— Хочу воспользоваться..

Мы смеемся:

— Чем вы там занимаетесь? Мы с пива и то реже бегаем.

— Живот прохватило. Сегодня сливы разгружали.

— Иди смело, здоровья тебе..

Так раза три повторилось. Наше сочувствие к юриной беде сменилось раздражением:

— Экономней там с газеткой..

В этот момент появляются наши красавицы. Интересуются:

— Что это милый Юра бегает к вам так интенсивно?

Славик равнодушно отвечает:

— У электриков в ванной зеркало отсутствует. Юра к нам прическу поправлять ходит. Вы заходите туда, не стесняйтесь..

РАБОТУ РАБОТАЕМ.

После завтрака бригадирам раздали наряды на сегодняшний день. Ящичники продолжат колотить молотками, но быть в готовности. К концу июля пошел урожай со всей страны. Надо помогать с разгрузкой. Чем наша бригада и занимается с первых дней.

Народ сразу озаботился:

— Говно будет?

Мастер развел руками:

— Сами понимаете, это дело внезапное..

Плохо. Сегодня день рождения Лариски Кротовой. Большой сабантуй намечается. Если случится говно — лучше не приходить. Ароматы от такой работы дня три потом выветриваются.

Говном у нас называют разгрузку сгнившей картошки и моркови. Она копится в широких деревянных контейнерах за цехами. Вонища там — не передать. Миллиарды мух поколениями жируют. В определенный момент, когда начинает ощущаться нехватка контейнеров на основном производстве, всю эту гниль сваливают кучей в грузовик и везут колхозникам на удобрения.

Для данной работы набирают обычно добровольцев. И платят за неё наличными — неслыханное дело. Простой грузовик — пятнарик, с прицепом — четвертной. Деньги для бедного студента весьма неплохие. В борьбе алчности и элементарной брезгливости, как правило, побеждает первая.

Сам процесс состоит из трех этапов. Сперва контейнер со стекающей сквозь щели жидкой гадостью цепляют краном двумя крюками за углы и заносят над кузовом грузовика. Выбранный смельчак, встав на шаткий борт, тянется и хватает его руками, пытаясь перевернуть, чтобы говно полностью вылилось. Одно неловкое движение, один лишний шаг — и ты падаешь в нечистоты. Обычно собирается целая толпа, чтобы лицезреть этот цирк. Смеются, подсказывают, сопереживают. Разве что ставки не делают.

Следующий этап — путь до колхоза. В кабине рядом с шофером. Поскольку работаем парой, то приходится сильно жаться. И сетовать на вонючую судьбу.

Третий этап — разгрузка на поле. Шофер опрокидывает кузов. Содержимое медленно вытекает, но не до конца. Требуется, стоя по колено в налипшем к бортам и днищу говне, лопатами расшвырять его на поля. Кажущуюся простоту этой операции осложняют эскадрильи сочных мух, лезущих в рот, глаза и за шиворот. Приходиться обильно чадить зажатой в зубах беломориной. Но наглотаешься все равно. Как и измажешься.

Да, еще обязательно наличие высоких резиновых сапог, поскольку обычно мы работаем в кедах и старых ботинках. Сапоги выдаются начальниками цехов.

Пятница. В этот день многие вечером едут домой на выходные, забежав в общагу после работы переодеться.

Некоторых это плющит. Идут на работу сразу в цивильном и тщательно избегают любого труда. Как сегодня, например, Судоплатов. Приталенная рубашка, клеши на бедрах, парадные туфли начищены до блеска — красавец. Говорит, на свадьбу пригласили.

Ближе к обеду объявили наряды на говно. Два существенных фактора: деньги и возможность освободиться пораньше. Почему бы и нет?

Добровольцы построились для инструктажа. Среди них выделяется жениховским видом Вовчик.

Объясняет:

— В сапогах зашибись будет. Штаны заправлю, рубаху сниму. С туфлями в сумку уберу.

— А запах?

— Водкой перебью.. Зато живая копейка. Уже придумал как истратить. Очень нужна.

Выходит начальница цеха. В руках у нее стопка бумажных пакетов, в которые картошку фасуют по три кило.

Объявляет:

— Сегодня сапог не будет.

И раздает пакеты. При этом уточняет:

— Наденете на ноги поплотнее, ничего особенного, не сахарные.

Мы недовольно гудим. Как же так, без сапог-то? Бумага в секунду намокнет и порвется. Издевательство, ей-богу..

Начальница подходит к Судоплатову, протягивает пакет:

— Вот, наденете на ноги.

Огорошенный таким сюрпризом Вовчик смотрит на нее страшным взглядом. Затем берет пакет, молча его расправляет и надевает начальнице цеха на голову.

Развернувшись, гордо уходит.

— Господи, это ж как надо любить деньги, чтобы браться за подобную работу?!

— Во-первых, молодой человек, всякий полезный для общества труд достоин уважения. Во-вторых, среди тех студентов не было потомков рокфеллера. Все так или иначе нуждались в деньгах. Кому-то джинсы хотелось купить, кому-то — магнитофон. А кто-то элементарно зарабатывал на жизнь.

— То есть бедствовал?

— Это ты загнул.. С голода в той стране никто не умирал. Жили скромно, но с достоинством. При острой необходимости — подрабатывали. Достатком, если он был, не кичились. Выделялись среди остальных исключительно личностными качествами. Веселым характером, добротой или умом. Силой, в конце концов. Но это редко..

— А внешним видом?

— О каком внешнем виде можно говорить, работая на овощной базе..

Распределили людей по участкам. Я выбрал пятый цех. Там грузят помидоры. Обычно болгарские, в тонких ящичках, связанных проволокой. Занозистые, зато удобные. И чистеньким останешься.

Остальной контингент раскидали по всей территории. Девчонок — кого лук перебирать, кого виноград. Мужиков расписали по вагонам. Из неприятного — соленые огурцы. Из приятного — арбузы. Уже пошли помаленьку с югов.

Плюсы разгрузки арбузов широко известны. Процент боя расписан. Без него никак.

Открывается вагон. Внутрь залезает ватага радостно улыбающихся в предвкушении халявного пиршества студентов. К вагону одна за другой начинают подъезжать машины. Швартуются плотно, еле человек пролезает. Во избежании набегов местной гопоты.. Студенты, выстроившись цепочкой, перекидывают арбузы внутрь машины. Время от времени кто-то неловкий роняет самый большой и спелый арбуз на жесткий пол. Объявляется минутный перерыв. Сочная красная мякоть молниеносно исчезает в голодных ртах. Обглоданные корки небрежно летят под ноги. Продолжаем разгрузку..

Главный минус вытекает из плюсов, самым натуральным образом. Периодически один из студентов, вытирая лоснящийся рот рукавом, с перекошенным лицом протискивается в узкую щель и, невзирая на окружающих, справляет бьющую фонтаном нужду прямо на рельсы. Благодатно выдохнув, он возвращается обратно, чтобы через полчаса вновь повторить процедуру.

С собой уносить целый арбуз из вагона запрещено. Битый — запросто. Только кому он нужен — до общаги не донесешь, вытечет.. За воровством зорко следит старший по вагону. Однако пара удачных попыток припоминается. Особенно ловко это удавалось Диме Колмановичу. В его халат помещался любой объем. Но подводил внешний вид. Внимание охранявшей периметр базы милиции неизменно привлекала мощная фигура бритого наголо Димы с неожиданными для мужчины округлостями под халатом. С изумлением узнав, что это студент, обходились, как правило, без протокола. Простым изъятием улик и съедением их в отделении.

Перед тем, как отправиться на работу по нарядам, всем был зачитан локальный инструктаж. Ведь вечером — сабантуй, поэтому стол должен ломиться от явств. Фрукты, овощи — кто сколько может унести. Отнеслись с пониманием.

В напарники мне определили Славика Оспина. Человека достойного и умного, рассудительного, не чуждого иронии и сарказма.

Вагон с солеными огурцами. Каждая бочка отмаркирована бумажкой. Здесь — пупырчатые корнюшоны, маленькие и упругие. Там — первый сорт, покрупнее и помягче. И, наконец, сорт второй — совсем крупные, склизкие и вялые. Таких в трехлитровую банку штуки две влезает, не больше.

Бой при разгрузке неизбежен. Для него мы само собой выбираем корнюшоны. Потом с удовольствием хрумкаем под черный хлебушек.

Вдруг из-под вагона выныривает лохматая голова какой-то тетки из местных. Жалобно просит:

— Ребят, киньте огурчик. Очень хочется.

Славик внимательно смотрит на голову и отвечает, сердечно так:

— На солёненькое потянуло? Сейчас, родная..

Долго ходит по бочкам, выбирая. Отыскав второй сорт, выбивает каблуком деревянную крышку. С минуту щурует рукой в рассоле. Наконец, вытаскивает отвратительно желтый и огромный, величиной с дыню, огурец.

Наклонившись, двумя руками торжественно вручает его изумленной тетке:

— Кушай, родная..

Работа у нас сегодня — не бей лежачего. Подъезжает пикапчик, мы неспешно наполняем его ящичками с помидорами, сложенными на пандусе. Периодически скрепляем конструкцию проволокой, чтоб не рухнула. Одна машина грузится минут сорок. Уже и очередь из них образовалась. Ничего, подождут. Нам торопиться некуда. Денек солнечный выдался, пригожий, работа чистая, вечером праздник ожидается. Радуемся жизни.

Тут из очередной машины выходит огненно рыжий носатый мужик. Обращаясь к Славику, с гортанным кавказским акцентом говорит:

— Дарагой, пачему так медлэнно грузищь?

Славик пожимает плечами:

— Товар нежный, рассыпчатый. Всё строго по нормам.

Мужик сделал кислую физиономию:

— Эй, какие такие нормы-шмормы.. Нам быстро надо.

И, подойдя ближе, загадочно улыбается:

— Вижю, вы молодцы ребята. Если быстрее грузить будите, с каждой машины рубль заработаите.

Наши лица в момент посветлели. Это же совсем другое дело!

— Мужик, готовь деньги.

И забегали, и запрыгали. Хватать стали сразу по пять ящиков, занозы не замечаем, проволоку крутим до крови на ладонях.

Процентов на тридцать время сократили. Аж пот прошиб. Быстрее уже никак невозможно.

Мужик дает рубль и ворчит:

— Все равно медлэнно..

Нас же двое всего, объясняем. И так носимся, как павианы в джунглях.

Отошли покурить. Взгляд Славика задумчиво блуждает по овощным подворотням. Внезапно он толкает меня:

— Смотри!

Метрах в пятидесяти от нас жмется группа по-простому, но вместе с тем интеллигентно одетых мужчин средних лет, человек из десяти. Старший группы в потертой туристской куртке и коротких болгарских техасах мнет в руках бумажку и нерешительно озирается.

— Идея! — говорит Славик.

Мы подходим к группе. Славик деловито обращается к старшему:

— Вы по разнарядке? С какого предприятия?

— НИИ автоматики, — с готовностью отвечает старший. — Вот наряд.

— Отлично, — Славик берет бумажку и прячет в карман. — Вас-то мы и ждали. Пойдемте, обрисую фронт работ.

Поднялись на пандус.

— Вот, — показывает Славик, — здесь помидоры, здесь машина. Всё ясно?

Интеллигенты, построившись научной цепочкой, принялись за работу. Нам оставалось лишь скреплять ящики проволокой. И сшибать рублишко у грузина.

Тот радовался:

— Ай, молодцы ребята..

Славик тоже сиял:

— Люблю рыжих грузин! Самые корневые люди!

Я предложил:

— Слушай, а ведь можно сразу по две машины окучивать, если рядом ставить.

— Точно!

Норма выработки увеличилась в два раза. Доверив и проволоку интеллигентам, мы стояли в сторонке, подставляя лица под жаркое солнце. Даже на обед не пошли. Подъедались помидорами с хлебом. Какой нафиг обед, когда живые деньги в карман текут..

Грузин куда-то исчез. С нами расплачивались шоферы, с осторожностью, не светясь. На вопрос, кто этот рыжий, важно отвечали:

— Из «Елисеевского». Начальник овощного отдела. Очень солидный человек.

— По нему видно..

Когда поток машин иссяк, часы показывали начало пятого. Мы посчитали деньги. Итого на двоих вышло восемнадцать рублей. Почти как на говне, даже чуток больше. Дык разве сравнишь!

К нам подошел старший интеллигент:

— Как насчет дальнейшей работы?

Славик вынул наряд из кармана, попросил ручку и накорябал внизу неразборчивую подпись:

— На сегодня все свободны. Спасибо за ударный коммунистический труд!

— Уважаемый, я вот не пойму, что это за люди из неведомого НИИ? Что они забыли на овощной базе?

— Уверенно отвечу. Существовала практика посылать людей из предприятий на помощь народному хозяйству. В колхозы урожай убирать, сено косить. Овощным базам помогать. Местные, типа, не справлялись с валом работ, требовалась подмога. Между прочим, разумная практика. Смычка инженерно-технического состава с крестьянством. Нюхни-ка, братец, чем колхозный пот пахнет.

— Чушь какая-то.. Получается, вместо эффективного оффисного труда месить грязь и морковь с луком перебирать.. И предприятия соглашались?

— Еще бы.. Долго объяснять, прими это как данность. Не поверишь, но городских служащих даже на непопулярные спортивные зрелища отправляли трибуны заполнять в дни международных соревнований. Включая олимпиаду. Разумеется, бесплатно.. Иначе кого загонишь наблюдать, как штангисты на помосте пердят или рапиристы зайчиками скачут?

— Атас полный..

— Зато весело. Это сейчас тоска зеленая. Греешь задницу на стуле за компьютером весь год, геморрой наживаешь. Пару раз на недельку в отпуск сгоняешь поваляться на пляжике. Вот и вся жизнь. Точнее, ее зыбкое отображение. А тогда — весь спектр удовольствий имели. Физический труд — раз, выработка коллективного сознания — два, приучение к тяготам походной жизни — три. Ну и расслабон в полный рост, опять-таки внутри коллектива. Или на штангистов с рапиристами поглазеть, когда еще придется..

— Лучше бы сами спортом занимались..

— Так ведь не без этого!

СПАРТАКИАДА СТРОЙОТРЯДОВ.

В Москве тем летом много разных стройотрядов тусовалось. Вот и замыслил городской штаб провести между ними соревнования в выходной на стадионе в Текстильщиках.

Наше руководство, взяв под козырек, резко провело мобилизацию спортивных ресурсов. Итоги не вдохновили. Есть пловцы, но бассейна не ожидается. Имеются шахматисты, но этот вид не в почёте. Кипучий Лейкин вызвался избить любого на ринге — тоже облом, ввиду отсутствия бокса в списке соревнований. Там была сплошная легкая атлетика.

— А футбол? — обиженно спросил Судоплатов, капитан институтской сборной.

— Наверняка! — с готовностью подтвердило руководство. — Стадион же, значит и поле есть с воротами. Заодно в остальных видах отметитесь, для галочки.

Подобрали состав, распределились по линиям, кто в защите, кто в нападении. Для полноты включили в состав электриков. Болельщиков захватили, вроде Славика Оспина с Лейкиным. Побросали кеды с трениками в сумки — и поехали всех в одну калитку обыгрывать.

Приехали — и не обрадовались. Футбольное поле было разгорожено натянутыми на яркие флажки веревками.

Мы, недовольные, пошли к главному судье. Где футбол?!

Тот удивился:

— Им и не пахло. Сегодня исключительно легкоатлетические соревнования.

Ответственный за данное мероприятие, комиссар нашего отряда очкастая Галя успокаивала:

— Ничего, справимся. По мере сил. Зря, что ли, приезжали.

Список спортивных дисциплин откровенно удручал. Бег на стометровку, бег на километр, прыжки всякие. Метания каких-то снарядов..

Вокруг кишат плечистые спортсмены в трусах с номерами на груди. Готовятся вовсю, мышцы растягивают, разогреваются. Нелегко нам будет..

Решили довериться случаю. Накорябали названия видов на бумажках, стали тянуть. Болельщиков тоже подключили, нечего сачковать.

Мне выпало кидать ядро. Витю Пронина судьба определила на прыжки в высоту. Лейкина ждало счастье метать копье. Стометровка досталась Судоплатову. Километр — Оспину. И так далее..

Тоска. Я в первый раз в жизни спортивное ядро увидел. Круглое, тяжелое — как его кидать? Подсмотрел за другими. Оказываются, ядро не кидают, а толкают от себя. Примерился, попробовал — уронил ядро на ногу. Больно-то как.. Плюнул, швырнул на метр и сел болеть за остальных.

Наблюдаем.

Пронин в первой же попытке сломал хлипкую планку, с ускорением пройдя ее насквозь. Планку заменили, посоветовали быть аккуратнее. Мол, не напасешься инвентаря на вас.. В следующем подходе Витя сломал уже боковую стойку. Его с руганью дисквалифицировали.

Лейкин озадаченно вертел в руках копье:

— Как с ним прыгать-то?

Ему объяснили, что копье метать следует. Тут он приободрился. Где-то на горизонте выбрал цель. Крепкой рукой боксера швырнул копье. Пролетев метров пять плашмя куда-то вбок, оно чуть не воткнулось в судейский столик. От дальнейших попыток Игоря отстранили.

Славик Оспин в узких цивильных брючках и пиджачке неспешной походкой преодолевал километровую дистанцию, по ходу дела вдумчиво отхлебывая пивко из горлышка. Пройдя минут за десять первый круг и узнав, что впереди еще полтора, дальше идти он наотрез отказался. Славика никто особо и уговаривать не стал, поскольку его соперники бег давно закончили.

Дольше всех держался Судоплатов. Вот что значит спортивная закалка! Хоть и с очередного будуна, хоть и нафиг это никому не впёрло, но — стараемся до последнего, держим фасон! Подтянув зимние треники с начёсом, Вовчик, пока соперники примеряли шиповки на стартовые колодки, отстраненно курил. Судья дает выстрел. Чуть припоздав на старте, Вовчик со вздохом выкидывает ещё совсем взрослый бычок и с необычайной легкостью опережает всех на финише. Мы радуемся и обнимаемся — а зря. Оказывается, это был только полуфинал.

В финале сперники выглядят устрашающе. Чувствуется, махровые разрядники, а то и мастера. Ноги худые, жилистые, лица сосредоточенные, злые. Косятся на Вовчика. Тот по обыкновения расслабленно пыхтит сигареткой. Но — чу! судья поднял руку. Судоплатов сплевывает в сторону и слегка наклоняется. Выстрел! Вовчик опять припоздал, но уже через тридцать метров благодаря природному здоровью и выпитой накануне бутылке розового портвейна резко вырывается вперед. И тут — трагедия.. Лопается резинка на трениках.. Чем сразу не замедлили воспользоваться злые соперники. Путаясь в сваливающихся штанах, натягивая резинку руками, Вовчик тем не менее героическим образом почти настигает их и приходит к финишу третьим.

Стоит на дорожке и ржет вместе с нами.

На этой высокой ноте спартакиада для нас закончилась.

Кстати, уже не первый раз нас кидали подобным образом.

За неделю до этого договорились со студентами пищевого института в их зале сыграть. В футбол, разумеется.

Приехали. Смотрим их разминку — что-то не то. Почему-то другой мяч, тяжелый, и почему-то руками в кольцо кидают.

Оказывается, по их разумению, мы договаривались в баскетбол состязаться. Видать, нетрезвые в ту минуту были.

Делать нечего, согласились. Уточнив количество игроков в команде и расспросив насчет правил, стали играть.

А у пищевиков — мастера. А у нас — горькое зрелище.

Продули с треском. Если бы не случайный бросок Коли Соколова с центра поля «из-под юбки», вообще бы всухую влетели.

В общем, не везло нам с футболом.

ПРОГУЛКИ С ОСПИНЫМ.

Закончив на сегодня трудиться, мы со Славиком, набрав в сумку помидоров покраснее, двинули слоняться по бескрайней территории базы с целью проведать остальных наших передовиков. До ужина еще далеко, погода хорошая, отчего бы и не прогуляться..

Первым делом завернули на соседний пандус. Там электрики, пыхтя, катали бочки с огурцами.

— Не забываем про закуску на вечерок! — напомнил им Славик. — Корнюшончиков пакет наберите.

В вагоне Вицек Пронин нашел соответствующую бочку и выбил кулаком дощатую крышку. Попробовал огурец — не годятся, пересолены. Пошел искать другую бочку.

Сидящий на скамейке Мицек жалуется, показывая на ногу:

— Гады, поддон бракованный сунули, пальцы защемил..

— Шустрее задницей вертеть надо, — назидательно говорит ему Андрон.

Идем дальше. Проходим мимо рельс, где обычно арбузы разгружают. Вагонов уже нет, зато есть Колманович, тщательно прячущий два крепких ребристых арбуза в халат.

— Опять ведь на проходной остановят..

— Не остановят, — уверенно отвечает Дима, — мы с чуваками договорились через забор перекинуть. Я здесь, они там.

— Разобьете ведь. Или менты засекут.

— Тьфу на вас..

Проходим вдоль рельс мимо огромных четырехэтажных холодильных цехов. Здесь хранится скоропортящаяся продукция вроде ягод.

Два дня назад я, соблазнившись, воспользовался техническим лифтом и поднялся на третий этаж, где высились ящики с виноградом и вишней.

Пока наслаждался сладкой ягодой, лифт уехал. А кнопки вызова там нет.

Ладно, думаю, ничего страшного. Когда-нибудь опять приедет.

Минут через десять начал подмерзать. Пришлось заняться физзарядкой.

Через час, устав оживленно двигаться, я стал покрываться инеем. Ведь действительно холодно, чуть выше нуля. В морге и то теплее. А на мне лишь тоненькая футболочка..

Уже не до чего, все мысли только о жарком солнце.

Начал стучать и бить ногами в стальные толстые двери лифта. Без результата.

Слава богу, кто-то из местных заглянул к вечеру. Я уж и не надеялся. Запросто мог ведь ласты склеить.

Подальше, подальше от этих холодильников..

Заглянули в мрачные пакгаузы цехов. Где-то поблизости наши барышни виноградом должны заниматься..

Сбоку потянуло кислым смрадом. Ага, это из бочек под квашеную капусту. Огромные, бездонные, врытые метров на пять в пол, никогда не моющиеся, они служат хранилищем лишь поздней весной и зимой. Летом пустуют, заливая окрестности непередаваемой вонью.

А вот и барышни. Только мало их, человек десять. Плачут, перебирая лук. Не будем отвлекать. Нас, в общем-то, виноград интересует.

Слышны знакомые голоса из третьего цеха. Морковку разгружают.. Очень неприятное это занятие, тягать валкие пляшущие сетки по пятьдесят килограмм на горбу. Хорошо, если морковь крепкая и свежая, а когда с гнильцой, то извазюкаешься с головы до пят. Вон Лейкин тащит, кряхтя, сетку. Она его перевешивает, острый капрон режет пальцы. Лейкин в экстазе кидает сетку на пол и бьет ногами, матерясь. Это тебе не на ринге, брат, здесь сноровка нужна и жилистость..

— Чё груши околачиваете? — орёт он нам со Славиком. — Помогите лучше..

Мы смеемся, весело декламируя в ответ:

— Работайте, люди Багдада! Солнце еше высоко, триста таньга — большие деньги! — и не без удовольствиея хрустим в карманах честно заработанными рублевками.

Лейкин от злости кидается в нас увесистым бордовым огрызком.

Боковыми путями обходим его.

Наконец, нашли помещение с виноградом. Но наших там почему-то нет. Вместо них — угрюмые местные сортировщицы. Такие вряд ли дадут. В смысле, покушать..

Ближе к нам стоит, ловко перебирая грозди, широкая кудрявая бабища в фиолетовом халате. Та самая, с металлическими зубами, из кошмарных снов Судоплатова.

— Вам привет от Володи! — неожиданно говорит ей Славик.

— Ой, мальчики! — скалозубка дарит нам ослепительную улыбку. Аж мороз по коже.. — Он сегодня к нам вечером зайдет? Соскучились..

— Обязательно! — уверяет Славик. И вполголоса про себя добавляет: — Уже цветы с шампанским купил..

Скалозубка игриво продолжает:

— Вы тоже, мальчики, приходите..

И протягивает каждому по огромной грозди винограда:

— Кушайте витамины, а то сил не хватит..

Дело сделано. Убираем виноград в сумку. Но, переглянувшись, достаем таки одну гроздь и жадно сьедаем пополам.

— Не донесли до общаги виноград, значит?

— Ох, не донесли. Вторую гроздь тоже съели.

— Оголодали без обеда?

— Не только это обстоятельство. Смешно звучит, но мы там постоянно голодные ходили, с утра до вечера. То ли в растущем юношеском организме дело, то ли в физической работе на свежем воздухе. Овощами-фруктами много не наешься, только наоборот, желудок растревожишь. Особенно страдали по вечерам, грустно вспоминая ранний ужин в шесть часов.

— Так на пустой живот и ложились? Сходили бы в магазин, купили бы что-нибудь перекусить..

— Не так все просто. Поход в магазин первым делом ассоциировался у нас с покупкой спиртного. И любая приобретаемая там еда автоматически переходила в разряд закуски. Денег на которую, согласно известным законам, остается всегда по минимуму. А после вина знаешь какой аппетит..

— И так каждый вечер?!

— Обижаешь, молодой человек. А девушки наши дорогие на что? У них всегда есть чем подкормиться.

Мы со Славиком подходим к широкому пандусу, на котором пацаны колотят ящики. Красавцы — выстроились строгой линией, сконцентрированы исключительно на работе. Вон Валера Цукрий аккуратно, зажав гвоздики губами, отмеряет расстояние между планками. Самый образцовый наш человек. У Валеры вся жизнь дотошно разложена по полочкам, никакого волюнтаризма. Живет по строгому алгоритму, и работает так же.

Иногда Валера, расчувствовавшись, берет гитару и поет единственную песню:

— Алые губёнки надувалися, — скрипучим фальцетом выводит он, — голубые плакали глаза..

Девушки млеют, пацаны ржут.

Рядом Шура Матынкин в смешной футболке с медвежатами синхронно машет молотком. Тоже человек правильный, ответственный.

Вечером по квартире шорох — Серега Грушанский исчез! Вышел в магазин и не вернулся! А уже темнеет..

Шура нахмурился:

— Собираем ребят, идем искать по дворам.

Собрались, ходим толпой, местных хулиганов шугаем. Постепенно к нам присоединяются другие студенты.

— Трое в переулок, — продолжает командовать Шура, — остальные за дом.

Совсем темно стало.. Держимся плечом к плечу..

Вдруг смотрю — Серега рядом со мной идет. Тоже озабоченный, глазами вокруг стреляет, кусты изучает.

— Кого ищем-то? — спрашивает.

— Уже никого. Пошли вино пить..

Экономисты работают обособленно от наших. Так же обособленно они живут в общаге, общаясь исключительно со своими экономистками из тридцать третьей квартиры. Жуя гвозди, оживленно обсуждают неудавшийся вчера мизер:

— А вот если бы я в пичку зашел..

Чуть дальше видны Судоплатов с Корницким. Вовчик внимательно старается, в отличие от Андрюши. Тот, махнув молотком себе по пальцу, в исступлении ломает ящик, который только что собрал. В исступлении, но с очаровательной улыбкой, у него одного только так получается.

Вездесущий Боря Титов выбирает место для удачной сьемки. От него не спрячешься..

Интересно потом будет глянуть, что у него получится.

А где же наши барышни?

А вон они, дурью маются на соседнем пандусе. Видимо, должны что-то красить, судя по кучке облезлых железных контейнеров. Только нифига они не красят, а загорают на солнышке. Между ними туда-сюда ходит Гасан в едком до рези в глазах оранжевом фартуке на голом торсе, с неизменной сигаретой во рту. Девчонки сами его выбрали себе в помощники. Нравится он им дюже, скрашивает убогую трудовую жизнь.

К Славику подходит подруга Светка. Тащит в сторону, шепчется. Славка смущенно улыбается. Потом начинает что-то рассказывать со смехом. Не про нашу ли эпопею с помидорами?

Издалека машет рукой Лариска Кротова, сегодняшняя именинница, длинноволосая манерная девица с выпуклыми, будто пуговицы, голубыми глазами на круглом лице.

— Привет! — кричит. И хвалится: — А мне торт киевский привезли! Вечером будем угощаться!

Как-то на лекции от нефига делать наш однокурсник Потапыч на ларискиной линейке решил увековечить ее имя на английском языке.

Долго пыхтел с ножиком в руках.

Наконец, закончил.

Грушанский взял линейку в руки и громко прочитал:

— Лаписа!

Действительно, от усердия Потапыч перепутал буквы. В результате вышло: LAPISA.

Так ее между собой и зовем теперь.

Я подхожу к ларискиной компании. Кроме нее, там еще две девушки. Долговязая Галка Картинцева и маленькая Леночка в узких джинсах и просторном грубом свитере. Обе тёмненькие, с укороченной стрижкой, лицами похожие, словно сестры. Их я знаю плохо, в разных группах учимся.

— Вы как, набрали закуски-то? — озабоченно спрашивает Картинцева.

— Помидоры в сумке, ребята еще огурчиков захватят.

Про испарившийся виноград я умолчал.

— Это хорошо, — говорит Лариска. — Подтягивайтесь часам к восьми. Гитару не забудьте.

Обязательно, о чем речь.

Я бросаю взгляд на Леночку. Неожиданно отмечаю ее изящное, слегка восточное лицо и веселые, с искорками, карие глаза. Симпатичная девушка. Никогда раньше не приглядывался.

Гасан, играя мускулатурой, снимает фартук:

— Без десяти шесть, пора собираться!

И действительно, пора.

КАК НА ЛАРИСКИНЫ ИМЕНИНЫ..

Разминка перед праздником — святое дело. По дороге домой зашли в магазин, отоварились спиртным на помидорные деньги. Кто знает, что там у Кротовой на столе будет. Разве девчонки в этом толк понимают?

Сели у себя на кухне. Порезали яблочко, налили по первой..

Большинство привыкло употреблять портвейн «Иверия» или «Агдам». Пьется сладко, закуски практически не требует. Действует медленно, но надежно.

Один Лейкин, как обычно, цедит сухую кислятину. Вот и сегодня уговорил купить бутылку «Салюта», смешной советской пародии на шампанское. Смакует каждый глоток, громко отрыгивая пузырьки. Дилетант.. С другой строны, организм у него малообъемный, тщедушный, и оттого Игорь легко косеет даже от стакана шипучки. Зато потом, допив свою гадость, делается крайне нетребовательным и пьет всё без разбора.

— Может, подарить надо Лаписе что-нибудь? — робко предлагает Коля Соколов. — Цветы какие-нибудь?

— Мы сами подарки! — дружно отвечаем.

Лариска поймет — нормальная барышня, хотя и не без претензий. Любит иногда демонстрировать окружающим свои высокие интеллигентские манеры. Тех, кто раздражает ее отсутствием должного воспитания, презрительно обзывает крестьянами. Типа, сама из столбовых дворянок..

Но такое находит на неё редко.

Лейкин в кругу девушек рассказывает анекдот:

— Все женщины разделяются на три типа: на «дам», на «не дам»..

Кротова тут же его прерывает:

— Ой, я — дам, дам! — и радостно хлопает в ладоши.

Лейкин со стальным лицом продолжает:

— И «дам, но не каждому»!

Обиженная Кротова дает Игорю подзатыльник.

Дверь открывает именинница. Накрашена по полной — глаза томные, губы зовущие; в неизменных джинсах, со звоном обтягивающих мясистые бедра. Мы целуем ее в щечку и быстро занимаем места за столом. Там на центральном месте — огромный киевский торт. Вокруг него тарелки с колбасой и сыром, шпроты, овощи, фрукты и прочая ненужная ерунда.

Судоплатов откуда-то из рукава вытаскивает бутылку «Молдавского розового» и ставит напротив себя. Предупреждает:

— Персональная! Для куража..

Лейкин уже нахально ковыряет вилкой торт. Не может зацепить кусок, помогает руками. Ест прямо так, окунув лицо в тарелку.

Коля скромничает, чинно кушает шпроты, поправляя очки. Гляди, не достанется тортика..

Барышни сидят напротив. Довольные такие, расфуфыренные. Картинцева просит открыть бутылку венгерского вина. Рядом улыбается Леночка, выглядящая эффектно в ажурной малиновой кофточке, едва скрывающей хрупкие тонкие плечи. Дальше сидит пухленькая Татьяна Титова, за ней рыжая Инночка, еще разбитная Плетнева.. Короче, девушек много.

Как раз и электрики подошли. И наши ребята тоже.

— За здоровье именинницы! Ура!

Подогретые на разминке, пьем что попало, закусываем тортом, хохочем.. Девушки сварили кофе и заправили мороженым. Переглядываются, подмигивают.. Как же хорошо быть молодым!

Жалко, музыки нет. Можно было танцы замутить. Я бы обязательно Леночку пригласил. А то она меня совсем не замечает..

Вовчик, выпив половину бутылки, хорошеет на глазах. Выловив шпротину из банки пальцами, отправляет сразу в рот. Лариска ему громко:

— Судоплатов, крестьянин! Вилка на что?!

Лейкин дотягивается до ларискиного кофе, пытается схватить. Но неудачно, опрокидыает на скатерть.

В углу стола о чем-то шепчутся Мицек с Инночкой. Между тем Пронин обстоятельно наяривает салат. Откуда-то возник портвейн с водкой. Электрики гуляют..

— А Дима где Колманович? — интересуюсь. — Арбузик бы не помешал..

— Говорят, в отделении. Раскаивается..

Наконец, Лейкин берет в руки гитару. Наступает апогей вечера — песняка давить будем. После привычной «Ноги в колесе», спетой хором то с надрывом, а то с оптимизмом, инструмент переходит к Судоплатову. Уже изрядно нагруженный, Вовчик берет несмелое «ля» и внезапно хриплым голосом выкрикивает:

— Что случилось, я не знаю!

И мы тут же подхватываем:

— Азохенвей!

И понеслось:

— Вся семья моя взбесилась!

— Азохенвей!

Самая наша любимая песня. Исполняется громко, как только можно. В припеве слышен тенорок Оспина:

— Бапки!

Уфф, закончили. Тут же, отдышавшись, исполняем задорную песню про лифт и девушку, оказавшуюся там наедине с парнем. Тоже, разумеется, громко.

В горле ощутимо першит, связки болят. Особенно у солирующего Вовчика. Он, прочувствовав настроение, начинает проникновенно выводить единственную знакомую ему лирическую песню:

— Виноградную косточку в теплую землю зарою..

Лирика Судоплатову не идет. Получается смазанный образ. Девчонки ждут продолжения веселья. А кто? конечно, Лейкин.

— А у окна стою я как у холста..

И затем с повышением градуса:

— Никакого сексу нету у жены моей..

Мы радостно голосим в припеве:

— Вот обниму свою машутку я за низ, ну напрягись, моя родная, напрягись..

Барышни протестуют, требуют разухабистости и разнузданности. Пожалуйста! — таких песен у Лейкина прорва:

— Дай на маленькую, на большую не прошу, дай на маленькую..

Веселье в самом разгаре. Уже слышны невнятные речи, уже слова комкаются и слипаются во рту.. По квартире бродят шатающиеся тени.. Лейкин мешает в стакане водку с вином и плюхает туда мороженое..

Дверь в туалет нараспашку. Стоя спинами к мельтешащему туда-сюда народу, Коля Соколов и Пронин на пару справляют нужду. Наша коммисарша очкастая Галя останавливается напротив них и восклицает:

— Безобразие! Ни стыда ни совести!

Подходит Судоплатов, на ходу расстегивая брюки. Заглядывает в туалет, с досадой вздыхает. Поворачивается к Гале. Строго ей указывает:

— Отвернись! Ни стыда ни совести..

Еще не рухнул Вовчик посреди девчачьей спальни, отказываясь куда-либо двигаться.. Еще не рухнули вместе с ним мы на кровати рядом с всполошившимися от такого нахальства девчонками.. Еще Лариска не обозвала Лейкина крестьянином за привычку распускать руки.. Еще не закуталась Леночка, дрожа от страха, в толстый плед по самый подбородок, косясь на меня, нагло присоседившегося рядом и тоже дрожащего, то ли от радости, то ли от смущения.. Еще не начали хохотать и смеяться мы, наслаждаясь этой двусмысленной и далекой от пошлости мизансценой до самого рассвета..

Быть молодым — лучше.

— Скучаете по тем временам, уважаемый?

— Как скучает любой человек моего возраста по улетевшей куда-то в безвозвратный космос собственной юности. И в то же время — ощущаю прилив необыкновенного счастья от воспоминаний. Их никому никогда у меня не отнять.. Может, выпьем по маленькой?

— Угощаю! Такой классный рассказ.. Джин с тоником или мохито? А может, коньячку?

— Пустое.. Купи-ка ты мне лучше портвейну. Того самого, молдавского. И плавленый сырок положи рядом. А сам лучше иди — к своим приятелям с айфонами и айпадами. Твое место среди них. А я посижу.. Выпью, включу Борино кино, посмотрю в сотый раз как Лариска заливается, как Вовчик наяривает на гитаре, как воркуют наши парочки.. И стану на полчаса снова молодым..

 Опубликовано в 19:13

  2 комментария в “ЛПОК”

  1. Первый, нах!
    Мой образ плохо раскрыт, ясно только, что я любил справлять нужду с открытой дверью и бросать баскетбольный мяч из-под «юбки». :))
    Все остальное прекрасно!
    Привет всем сокурсникам, кто это прочитает.
    Я вас помню, люблю!

Оставить комментарий на НН Отменить ответ

Вы можете использовать HTML теги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

© 2012 Деревенский щёголь При поддержке docfish.ru