Майор Ерлыченков захлопнул папку и встал.
— Главное, с партией не тяните, — заявил он. — Без партии вряд ли что получится. Не тяните. Всего хорошего.
И вышел из кабинета.
Мы с Вовчиком недоуменно переглянулись. Он что, в другой стране живет, этот майор? Не знает, что советскому инженеру двадцати с хвостиком лет легче в космос попасть, чем в ряды коммунистической партии? Если, конечно, задницу начальству не лизать. Исключения крайне редки. Как дождь в Сахаре.
— С партией не тяните! — повторил Вовчик, сделав круглые глаза. — Как будто это мы тянем..
Вот, оказывается, какая это морока — поменять работу. Сначала сами зовут, буквально за рукав тащят. Теперь от нас что-то требуют. Театр абсурда.
Месяца полтора назад директор нашего вычислительного центра Рафаилыч назначил закрытое собрание. Вызвал туда исключительно мужчин до тридцати лет, имеющих высшее техническое образование, с ясной и безупречной биографией. Выделил для этого свой кабинет.
Человек десять пришло. Расселись по периметру. У всех рожи удивленные — что за тайное вечере?
За столом рядом с директором присутствовал мужичок серой наружности. Перед ним лежала кожаная папка, по которой он стучал карандашом в рваном ритме, выражая нервную озабоченность.
Рафаилыч оглядел присутствующих. Потом вздохнул и, почесав кудрявый затылок, объявил:
— Тут сейчас перед вами выступит представитель органов. В некотором роде, внутренних. Рекомендую внимательно послушать.
Мужичок представился майором МВД. По линии ОБХСС — отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности. Короче, экономическая милиция.
Из его речи следовало, что худо стало в последнее время с кадрами в наших органах. Можно сказать, беда. Остро не хватает знающих, по-современному мыслящих сотрудников. Закостенели наши органы. Нужна свежая кровь. И брать ее следует из многомиллионных инженерных масс. Что удачно гармонирует с последними постановлениями партии и правительства об усилении и прочем.
Народ безмолвно слушал, ожидая конкретики. То есть — какие будут предложения в материальном смысле?
Конкретно предлагалось звание старшего лейтенанта МВД. С окладом, деньгами за звездочки, пайковыми и прочими надбавками, включая компенсации за обмундирование. Что в сумме превышало мою зарплату молодого специалиста почти в два раза.
— В общем, думайте, — сказал в заключении майор. — Вам дается редкий шанс стать настоящим человеком. В смысле — работником славной милиции. Когда надумаете, то обращайтесь к своему руководству.
Рафаилыч подтвердил его слова нерешительным кивком.
Позже он разъяснил:
— Я тут не при чем. Это из райкома партии позвонили. Свое мнение оставлю при себе. Решение за вами.
Большинство собравшихся только посмеялись. Надо же, в милицию зовут, совсем обалдели. Скоро в нелегальные разведчики вербовать начнут..
А мы с Вовчиком призадумались. Обсуждая тему в курилке, стали прикидывать плюсы и минусы.
— Как-то неожиданно, — сказал я. — Фигня какая-то.. Но денег много.
Вовчик согласился:
— Ага, заманивают. Погоны, устав, ответственность.. С другой стороны, сколько нам трубить еще здесь по распределению?
— Почти год.
— Вот! И не факт, что потом захотят повысить. Терять нечего.
Это точно. Куча примеров перед глазами, когда люди по десять лет на одной должности без всяких перспектив. Только и радости, что раз в год бесплатно на самолете слетать. А тут сразу куча бабок.
— Крепко призадуматься надо..
Мой приятель Игорь, лейтенант пожарных войск МВД, разъяснил. Оказывается, после смерти Брежнева шурум-бурум у них в органах начался. Чекисты кадровые чистки устроили. Взялись круто — увольняют, сажают. И — шепотом так, — стреляются даже некоторые. А поскольку работать кому-то надо, то выдвинут лозунг: даешь новые кадры! В кулуарах это дело называют «андроповским призывом», по фамилии нового вождя. Такие дела.
— А что про ОБХСС сказать можешь? — спрашиваю.
Ой, отвечает Игорь, это контора привелегированная. Считается элитой, но мутная, закрытая. В форме не ходят, на смотрах только раз в год. Про деньги не скажу, вроде как одинаковые у всех, но ты же понимаешь..
— Ничего я не понимаю. Ты сам-то как, рекомендуешь?
Игорь спрятал глаза:
— Жилка в характере нужна соответствующая..
Вот ведь непонятки какие. Никто толком рассказать не может.
Дождались следующего явления майора.
— Нам бы поподробнее узнать про детали, — пристал к нему Вовчик. — Ведь только в кино милиционеров видели да на улице.
И пару раз в отделении, хотелось добавить. Но об этом лучше умолчим.
Майор с готовностью согласился:
— Правильно рассуждаете. Тех, кто согласен, привлечем к внештатной работе. Познакомитесь с коллективом, поучаствуете в контрольных закупках. Увидите, так сказать, звериную рожу спекулянтов и расхитителей. Получите моральное удовлетворение.
А то мы их не видели. Стоит только к магазину грампластинок подойти или к валютной «Березке». Обыкновенные, кстати, рожи. Милицейские не лучше.
— Ну так как? — напирал майор. — Готовы к борьбе за чистоту нашего общества? У меня как раз две вакансии в наш районный отдел.
Мы с Вовчиком вздохнули. В принципе, действительно терять нечего.
— А долго оформляться-то?
— Штатная проверка занимает около трех месяцев. Если поднажать с документами, то меньше. Как раз к Новому году успеем. Но сначала медкомиссия. Вы, я смотрю, — он с теплотой посмотрел на нас, — ребята спортивные. Можно сказать, динамовцы. — Тут Вовчик расплылся в улыбке, а я внутренне сжал кулаки. — С комиссией проблем быть не должно. Ну так как? Начинаем работать?
Ладно, пиши нас в свою папку. Дальше посмотрим.
Я сообщил о своем решении на коллегам по работе и начальству.
Коллеги, в большинстве своем милые девушки, только руками всплеснули.
— Да как же так, да оно тебе надо? — заверещали они. — Это ж другой мир, одни мужики. Тебе с нами плохо работалось?
Да нет, говорю, вроде неплохо. А с некоторыми, подумалось, так вообще отлично. Уже и тяготить стало..
Ребята качали головой:
— Дело, конечно, твое, но в органах служить не сахар. Хотя деньги приличные.
Рафаилыч понимающе заметил:
— Ну да, логично. Песпективы нам обрубили. Болтаться в инженерах долго пришлось бы. Логично..
Это он вспомнил прошлый год. Тогда, оседлав свежую волну персональных ЭВМ, мы едва не стали головным центром всей отрасли по внедрению новой техники. Даже на коллегии министерства выступали с плакатами. Только это не понравилось кое-кому из верхнего руководства. И указали нам на самый дальний шесток.. Очень Рафаилыч печалился по этому поводу. Долго извинялся перед нами. Столько трудов насмарку, столько идей загублено.. Знакомые ребята стали подумывать об увольнении. Это тоже ввергало в раздумья.
Отец моему решению удивился. Молчал весь вечер. Потом мягко начал уговаривать:
— Ты бы погодил. Вся жизнь еще впереди. И авантюр впереди тоже много будет, поверь.. Зачем спешить? Деньги ведь не самое главное в жизни.
Но я был непреклонен. Решил — и решил. А там как судьба выведет.
Медкомиссию я проходил в Сокольниках. Предъявил выданное накануне майором направление, получил чистую карту. Сдав анализы и поднявшись на этаж к врачам — изумился количеству народа. В коридоре толпа — не протиснуться! Духота, шум-гам как на вокзале. Там очередь, здесь очередь — кошмар.
Терапевт, окулист, стоматолог.. Очень на военкомат похоже. Люди идут потоком, одновременно сразу нескольких проверяют.
Таких кадров навидался.. Хирург, пока я сижу на соседнем стуле с залитыми лекарством глазами, проверяет плоскостопие у парня. Командует ему:
— На носки! Теперь на пятки! Обратно на носки! Что ж ты все наоборот-то делаешь?
Парень вылупил глаза, глупо улыбаясь.
— На пятки, кому говорят! — бесился хирург. — Это носки, а не пятки! Ты в армии где служил?
— В стройбате, — шепелявит парень.
Доктор смотрит карту и машет рукой:
— В патрульную службу — сойдет..
Невропатолог замаялся стучать молоточком по моим коленям.
— Почему не дергаешься?
— Не хочется, — смеюсь я.
— ЧуднО. Может, ты депрессивный?
— Так это в моей будущей работе даже плюс. Буянить не буду.
И опять смеюсь. Врач смотрит с мрачной настороженностью. Покачав головой, пишет в карту плюсик:
— Следующий!
В коридоре вдруг мелькнуло знакомое лицо. Женька, радист, на одном курсе учились. И в стройотрядах сталкивались. Малоприятный тип с блатными замашками и гнилой тонкогубой улыбкой, больше похожей на разрез скальпелем.
Он тоже меня заметил:
— Какими судьбами?
Пришлось коротко рассказать.
— Ух ты, ОБХСС, класс, — он обнажил коричневые зубы. — А я в ГАИ оформляюсь. Заживу, наконец, как человек. У тебя-то там тоже неплохо будет, а?
Я описал материальные перспективы. Женька удивленно поднял белесые брови:
— И ты только за этим туда идешь?! Совсем что ль чурбан? Ну ты даешь..
Я побыстрее свернул разговор, сославшись на очередь. Не люблю общаться в подобном ключе.
Финальным аккордом медкомиссии был тест на проверку логического мышления и способности к вранью. В специальном кабинете нам раздали анкеты со всякими утвердительными предложениями. Четыреста штук их насчитал. Предлагалось на каждое предложение сказать «да» или «нет». Говорят, кандидатам в чекисты тоже такие тесты устраивают.
Для математика, к которым я себя с допущениями причисляю, данная проверка выглядела детским ребусом. Без труда выстроив логику раскиданных вразнобой определений, я расправился с тестом за сорок минут. Психиатр шустро нарисовал диаграмму моих ответов и ободряюще заметил:
— Как по учебнику..
Следующим шагом было знакомство с будущими коллегами. Я приехал в отдел, располагавшийся на первом этаже жилого дома рядом с метро. Майор завел меня в кабинет начальника.
— Полковник Петров, — представился высокий мужчина с проседью.
После вопросов о биографии и семье полковник коротко обрисовал цели и задачи своего подразделения.
— Воровство и мздоимство все еще процветают в нашем обществе, — констатировал он. — Рвём их с корнем. В этой неравной борьбе ваша помощь будет очень кстати.
Потом было представление меня коллективу. Весьма неширокому: человек восемь набралось, не считая майора. Тот скороговоркой объяснил структуру:
— Группа продуктовых магазинов. Начальник капитан такой-то. Группа промышленности, другой начальник. И наконец, группа по овощным базам. Очень ответственный участок.
Позднее я понял, почему работа с овощными базами выделяется отдельно. Ведь что такое магазин? — розница, килограммы да штуки. А тут вагонами прут. Совсем другие объемы и перспективы.
Продуктовый капитан спросил меня прямо:
— Татарин?
— Да.
— Это хорошо. Меня Ринатом зовут, — и, хитро подмигнув, протянул руку. — К себе тебя возьму. На хлеб с маслом всегда заработаешь.
Распрощавшись и утвердив с майором дальнейший план действий, я вышел на улицу. Призадумался. Наверно, я действительно чего-то не понимаю. Все кругом подмигивают и улыбаются с неясными полунамеками. Что в отделе, что Женька, что Игорь.. Зайду-ка я к нему.
В квартире Игоря пахло холостяцкой яичницей с колбасой. Он достал рюмки, открыл холодильник. Ого! Битком набит — там и сервелат разных сортов, и лососина, и банки редкостные, и коньяка три бутылки.
— Тебе какой больше нравится, армянский или молдавский?
— Без разницы, — отвечаю. — Откуда такая роскошь?
Игорь порезал лимон, затем коротко объяснил:
— Праздники ноябрьские на носу. Гостей ожидаю. Обошел с проверками вверенные мне учреждения культуры, особенно театры. Собрал урожай.
— Это как? — удивился я.
— Да просто очень! Всегда есть к чему придраться: и розетка сломанная найдется, и огнетушитель просроченный. Я уж не говорю про свободный доступ к воде.. Ну, будем здоровы!
Выпив, он продолжил:
— Я им заранее звоню. Мол, так и так, завтра с проверкой ожидаюсь. Директора театров — народ понимающий. Без пакетика пухлого не уйдешь.
— И деньги небось предлагают?
— Нет, деньги не беру категорически. Я — честный человек! Да и калибр не тот. Ничего, скоро сам всю эту кухню узнаешь. Место ты выбрал хлебное. Коллеги научат.
— Серьезно?
— Ты как маленький, ей-богу! Замнём лучше тему.. Между первой и второй — чтобы спичка не потухла!
Вот такие пироги. Шел я за окладом и звездочками, а тут, оказывается, не это главное. И как же я буду работать? В жизни ведь за выгодой не гнался. Тем более с аморальным душком. Видимо, теперь придется учиться. Ковать соответствующий характер.
Все равно, крайне плющит меня это дело. Перед глазами пример отца. Заведуя билетной бронью крупнейшего аэропорта, он и думать не смеет этим хоть раз воспользоваться. Даже для родни поблажек не делает. Всё только в общем порядке. А ведь наверняка озолотиться мог давно. Попробуй-ка летом срочно на юг улететь..
Ладно, едем дальше. Любопытство движет жизнью.
Вскоре позвонил майор.
— В двенадцать часов быть в отделе, — приказал он. — Будешь участвовать в мероприятии.
Вместе с двумя оперативниками отправились в овощной магазин. Отстояли полчаса в очереди. Попросили взвесить картошки и сморщенных яблок. Получив товар, объявили его контрольной закупкой. Продавщица, мертвея лицом, в расстройстве села на ящик с помидорами.
— Товарищи, — обратился старший оперативник к толпившимся позади нас людям, — можете не стоять. Магазин временно закрыт.
Естественно, обнаружились недовольные.
— Я с работы отпросилась, — шумела дама в берете, — хотела фруктов домой взять. А теперь что делать?
Старик-пенсионер жаловался:
— До другого магазина автобусом ехать надо. Тяжело мне.
Им возражал наглухо драпированный широким плащом мужчина:
— Товарищи! Не будем мешать нашим славным органам. Меня здесь регулярно обсчитывают и гниль суют. И бананов уже второй год нету. Давно пора их на чистую воду вывести!
Погалдели и разошлись.
Мои будущие коллеги начали работать. Всё по инструкции: проверка гирь, перевешивание товара, сверка накладных со складскими запасами.
Обнаружился недовес яблок на двенадцать копеек. Плюс два неучтенных ящика со сливами под прилавком.
Составили акт, предъявили продавщице. Та в слёзы:
— Не виновата я, честное слово! Прилавок гнилой, вот и перекосились весы. Пожалейте, оформите технической неисправностью.
— А сливы? — с брезгливым равнодушием спросил оперативник.
— Так их утром привезли, а накладные обещали после обеда. Я ими и не торговала даже.
— Без разницы. Так можно и спекуляцию прописать.
Продавщица вдруг ожила:
— Вы директора дождитесь. Хороший мужик, понимающий, вот-вот подъехать должен. Решите по-доброму.
Кинув осторожный взгляд на меня, старший вздохнул:
— Ладно, подождем. Но недолго.
Через полчаса нарисовался директор магазина. Встретил нас неожиданной улыбкой:
— Моя милиция всегда на посту! Пройдемте в кабинет..
Меня туда не позвали. Я сел на пустой ящик в подсобке. Продавщица, окончательно посвежевшая, угодливо предложила:
— Слив не хотите? Я тут помыла на обед. Во рту тают.
Что ж, не откажусь. Действительно, вкусные.
— А завтра свежий завоз будет, — ворковала она, — груши крымские. Может, бананы привезут. Вы подходите, я вам без очереди отпущу, самое лучшее.
Дверь кабинета отворилась, оттуда вышли оперативники. Позади хлопотал директор:
— И товарищу полковнику привет передавайте обязательно.
Старший, увидев меня жующим, сделал замечание:
— Так не пойдет. Угощаться на службе запрещено. А вдруг отравленное подсунут? Или накапают выше? Здесь у нас без разгильдяйства.
На выходе из магазина я отважился спросить:
— Так что с актом-то?
— Пока вынесли предупреждение. Но акт сохранили. Понадобится еще. Ты того, езжай домой. На первый раз хватит.
Вот такая служба. Конечно, надо добавить отчетность, бумажки разные, доклад начальству. Ничего похожего на мою нынешнюю работу. Забудь про математику и алгоритмы, стук печатающих устройств, чаи с милыми девушками. Формируй строгий характер, воспитывай в себе умение общаться с ненавидящими тебя людьми. То, от чего всегда бежал.
Может, в метрострой лучше податься? Там и деньги нехилые, и навыки попроще. Копай глубже, кидай дальше. Мускулами обрасту, научусь длинно ругаться и курить «Беломор».
Через неделю майор повез меня на собеседование в известный дом на Петровке.
— Ты, главное, сиди и молчи. Спросят — по-военному отвечай, четко и без излишеств. Нас очень большой начальник ждет.
Мы поднялись на шестой этаж.
— А отчего тут проемы лестничные сетками загорожены? — спросил я.
— Чтоб самоубийцы не воспользовались, — отвечал майор. — Всяких сюда приводят.
В доказательство его слов нам навстречу сержант вел прилично одетого мужика в очках и наручниках.
— Многие нервничают..
Очень большой начальник располагался в не очень большом кабинете. Пролистав мое личное дело, он спросил у майора:
— А на какое направление думаете его поставить?
— Для начала — оперативная работа в пищевой области.
— Так, так, — начальник задумался. После паузы продолжил: — А почему бы вам его к аналитике не привлечь? Образование техническое, системное. У нас такие люди в почете.
Вот здорово бы было, подумал я. Может, и к компьютерам подпустят.
Майор торопливо ответил:
— Пускай сначала оперативником потрудится. Нам их как раз не хватает. А потом, может быть, со временем и дорастет.
— Ну смотрите, смотрите. Вам виднее.
Всё, растаяли мои надежды. Придется магазины топтать.
— Кстати, — обратился ко мне начальник, — в вашем личном деле не отражено членство в КПСС. Вы, надеюсь, являетесь кандидатом в партию?
— Никак нет, — ответил я коротко и по-военному.
Начальник с удивлением посмотрел на майора. Тот заерзал:
— Видите ли, мы подбираем людей на перспективу. Данный стажер проявил себя активным комсомольцем, редактирует стенгазету..
— Разнарядка была строгой, — недовольно перебил его начальник, — через партийные органы. Как мы его здесь принимать будем? Не годится. Прошу этот момент усилить.
— Так точно, — с готовностью кивнул майор.
Уже в коридоре он ругался:
— Эх, не катят комсомольцы, не катят.. Думал, проскочим. Так, — обратился он ко мне, — срочно сегодня же поговори с парторгом по этому поводу. И чтобы оформил он тебя как можно быстрее.
Ну и дела. Оказывается, по мне КПСС плачет. А я и не знал.
Наш парторг являл собой совершенно диккенсовский типаж изворотливого и лицемерного весельчака. Всего тремя годами старше меня, но карьеру делает интенсивными темпами. Из молодых да ранний. Таким все равно, парторгом какой партии быть. Хоть коммунистической, хоть антикоммунистической. Главное — быть в струе.
Со мной он был серьезен:
— Ты пойми, — говорил, — у нас инженеров тьма. А райком требует на каждого специалиста трех рабочих еще принять. Где я их возьму? Всех, кого можно, давно принял. Судоплатову я уже объяснял этот момент. А насчет срочности, вообще бред.
Судоплатов — это Вовчика фамилия. Нас почему-то развели по разным дорожкам, ведущим в милицию. Он тоже и собеседовался, и в магазины ходил, но в другие дни. Периодически обмениваемся впечатлениями. И наши взгляды во многом совпадают. Разводим руками от ужаса бытия.
Майор стал одолевать звонками.
— Говорили с парторгом? Почему отказывает? Пожестче с ним, поответственней..
Наконец, приехал он какие-то бумажки подписывать у нашего директора. Пригласил насс Вовчиком. Дал ознакомиться с проектом приказа. И, захлопнув папку, заявил, чтобы мы не тянули с партией. С чего, собственно, и начался мой рассказ.
— Может, пивка дернем? — предложил я Вовчику.
— Лучше портвейну.
Долго мы сидели в кустах напротив здания аэропорта.
— Тягомотина, — твердил Вовчик. — Вроде хотелось сначала, а теперь уже и в тягость.
— Такая же байда. Сплошные противоречия. Может, ну его?
Вдвоем веселее отказываться.
— Неудобно. И там пообещали, и здесь уже вроде как чужие.
Допив портвейн, постановили: будь что будет. Пускай майор сам с парторгом разбирается. Или да, или нет. Орел или решка.
Встретив назавтра меня в коридоре, Рафаилыч долго пытал, что да как. Затем посоветовал:
— У тебя отпуск не оформлен. Зайди в профком, может, путевочку дадут. Все равно отгулять заставим.
В профкоме на мою радость обнаружилась халявная путевка в адлерский отраслевой пансионат.
— Даром, за десять процентов. Не сезон, зима на носу. Плюс билет бесплатный на самолет. Гуляй, пока есть возможность.
Я позвонил майору. Тот согласился терпеть мое отсутствие двадцать четыре дня.
— От тебя сейчас мало что зависит. Решаем вопросы, решаем.. — в трубке слышался нервный стук карандаша по папке. — До Нового года можешь быть свободен.
И полетел я к берегу теплого моря. Ближе к своему любимому месту — курортному городку. Где здания пансионатов и санаториев тесно прижаты друг к другу. Где вдоль пустынных, озябших от декабрьского ветра пляжей неспешно фланирует праздный народ. Где каждый вечер мелькают огни танцплощадок, на которых тихо шепчутся случайные пары.
Короче — забыть обо всем и с головой погрузиться в пряный курортный хаос.
Из которого я вынырнул спустя три недели без копейки денег. В кармане лишь обратный билет. А еще три дня жить.
Взял с тоски книжку в библиотеке, через полчаса бросил. Покормил с балкона наглых чаек крошками из тумбочки. Спал до ужина. Грустно на юге без денег.. Спустился в фойе, где играла музыка. Может, придумается какое развлечение напоследок.
В углу жалась стайка незнакомых барышень.
— Это кто такие? — спросил я у диск-жокея. — Что-то раньше не замечал.
— Изумрудки, свежий заезд.
Ага, понятно. Через дорогу на горе высится санаторий «Изумруд», от московского управления торговли. Только обычно там обрюзгшые целлюлитные дамы отдыхают, а тут, гляди-ка, вполне себе моложавые. Модно одетые, гордые, хорошо знающие себе цену. Очень кстати — глупые быстрорастворимые романы с провинциальными пустышками успели порядком осточертеть. Да и не на что крутить их.
Я придирчиво оглядел барышень. Дождавшись медленного танца, пригласил высокую шатенку, привлеченный томным взглядом ее крупных как сливы глаз и соблазнительно выпуклой в деликатных местах фигурой.
— Алла, — представилась она низким грудным голосом и, положив руки мне на плечи, мило улыбнулась.
Остаток вечера я провел в компании продавщиц главных столичных универмагов. Алла, несмотря на молодой для торгашей возраст, была среди них старшей по званию — завсекцией импортных товаров. Плехановский институт за плечами, не какой-то там техникум.. Мой будущий контингент, со смехом думал я, опасаясь рассказывать о своей грядущей службе. Вдруг спугну.
— Что будем делать завтра? — спросил я, проводив Аллу до дверей санатория.
— А поехали в Сочи! — задорно предложила она. — Давненько там не была. Сейчас зима — безлюдно, тихо, хорошо. Хочется чего-то камерного.
Пришлось вздохнуть и признаться в своей полной финансовой несостоятельности.
— Это даже к лучшему, — успокоила меня Алла. — Хоть почувствую себя независимой. А то вечно какие-то обязательства висят..
Мы элегически гуляли по аллеям сочинских парков, запивали терпким вином жженый шашлык. Смешно обнимались в автобусе. Вернувшись обратно, кидали камешки в море.
Тут я вспомнил, что сегодня после шести часов ко мне должен подъехать приятель знакомых, местный парень из Гагр по имени Гия. Посылочку передать хочет в Москву. Знакомые сообщили ему мои координаты.
— Ты меня покидаешь? — опечалилась Алла.
— Ну как.. Давай вместе пойдем. Я сейчас один живу. Бывший сосед (сибирский вертолетчик, эпический алкоголик!) уехал, а нового еще не подселили. Там и дождемся гостя.
— Ну что ж, пойдем. — Алла вызывающе посмотрела мне в глаза: — Пусть это будет моим решением.
Она курила, пуская изменчивую струйку дыма вертикально в потолок. На фоне розовых обоев ясно темнел профиль ее лица с четкой горбинкой античного носа и дрожанием припухших губ.
— Что-то задерживается твой Гия, — усмехнулась она. — Или это была банальная мужская уловка?
— Обижаешь.
В доказательство откуда-то с улицы послышался истошный крик:
— Эй, москва! Это я, Гия! Я номер забыл!
Пришлось выскочить на балкон:
— Сейчас спущусь!
— Не надо! — Гия нырнул в багажник жигулей и вытащил две объемистых сумки. — Какой номер?
Прокричав цифры, я вернулся в комнату:
— А вот и долгожданный гость. Поднимается по лестнице..
Алла стала торопливо одеваться, хохоча над нелепой ситуацией:
— Называется — жена вернулась. Или муж, не поймешь. Цирк..
Минут через пять без стука вошел небритый Гия.
— Вот, мандарыны. Одна сумка туда, другой сам кушай. — Он заметил Аллу, едва успевшую кое-как причесаться и разгладить ладонями обтягивающее шерстяное платье. Оценил взглядом, цокнул: — Ай, молодец, брат! Такую дэвушку в гости пригласил. Фрукты кушай, дэвушка, самые бесподобные во всей округе. Ай, молодец..
И ушел, вертя на пальце брелок с ключами и напевая:
— Луди встречаются, луди влубляются, дажи женятся..
Мы со смаком ели сладкие абхазские мандарины.
— Широкий народ на Кавказе, — сказал я. — Килограмм на двадцать посылочка. На рынке мог бы заработать неплохо.
Алла многозначительно улыбнулась:
— У них этого товара полно в каждом доме. Если бы менты не шугали, всю страну бы фруктами завалили. ОБХСС, слышал? Наши обожаемые враги.
Тут-то я и признался. Рассказал без утайки, куда служить идти собираюсь.
Алла от изумления схватилась за голову:
— Обалдеть.. Кто бы мог подумать..
Потом, успокоившись сигаретой, рассмеялась:
— Скажу девчонкам — умрут! — И неожиданно: — А пошли к нам в санаторий! Сегодня один товарищ именины празднует. Ну очень крупный товарищ, замначальника торгового треста. Такие знакомства редко случаются. Может, пригодится в будущем. Не знаю, правда, кому из вас..
Крупный товарищ восседал во главе длинного стола, еле поместившегося в узкой комнате. Был он стар, плешив и любил громко хлопать цветными подтяжками по распухшему от торговой жизни животу. По бокам сидели знакомые барышни, уже пьяненькие. Обстановка выглядела чрезвычайно непринужденной.
— А ну-ка, с кем на брудершафт да взасос! — кричал товарищ, подзывая понравившуюся барышню. — Всех вас люблю!
Мы с Аллой постояли в дверях, потом она вытолкнула меня вперед:
— Прошу любить и жаловать! Представитель ОБХСС!
Надо было видеть глаза старикана. Испуг — не то слово. Скорее, животный страх. Будто перед ним крокодила выпустили.
В комнате моментально воцарилось молчание.
— Кончай шутить, Алка, — произнесла, наконец, одна из девушек. — До инфаркта доведешь.
— А никто не шутит. Пока внештатник, но скоро оденет погоны. Налетайте, девушки, лебезите и ублажайте.
В ее голосе мне почудились издевательские нотки.
— Когда еще такая возможность будет, — продолжала она. — Ну очень полезный человек. И кавалер незабываемый. Вперед, матрёны!
Я стоял как дурак. Затем нашелся:
— Хочу поздравить уважаемого именинника! Ваше здоровье!
И протянул рюмку, чтобы чокнуться. Именинник поднялся с великим трудом. Его рюмка заметно дрожала.
— Спасибо, молодой человек. До смерти помнить буду.
Алла потянула меня за руку в коридор. Там объяснила:
— Да ну их.. Опостылели рожи эти. Пойдем ко мне. Коньячку с шоколадом треснем.
Через день я улетал домой. Провожая у стойки, Алла нацарапала телефон:
— Двадцать восьмого числа я возвращаюсь. Звони. Только обязательно! Мой обожаемый враг..
Шумно и весело пролетели новогодние праздники. В середине января я решил связаться с майором. Тот сослался на великую занятость и сказал, что как только освободится, так сразу нами и займется.
Нами? В его обойме я один остался. Вовчик за время моего отпуска умудрился попасть под машину и теперь усиленно лечил раздробленную ногу. Не до милиции ему теперь..
Знать, действительно сильно занят майор.
Больше из МВД на нас не выходили. Сам я тоже не горел желанием с ними созваниваться. Подсмотрел в щелочку на борьбу с расхитителями, получил урок жизни — и хватит. Уж больно далёк этот мир от меня.
Постепенно я начал забывать про свою безумную авантюру. Рафаилыч закупил новые компьютеры, пошла интересная работа. Друзья пригласили в музыкальный ансамбль. Потом я по комсомольской линии махнул на неделю в Чехословакию. Свежие впечатления, новые знакомства.. С Аллой встречались всё реже. А на майские праздники окончательно расстались, без слез и обид. Жаль, что так вышло. Умная женщина — редкость. На память о ней мне остались финская куртка и спортивный костюм «Адидас». И приятелю помог с дубленкой для жены. Сам я теплые вещи не ношу — парюсь.
Полковника Петрова со всем отделом вскоре осудили за мздоимство и посадили лет на много.
Говоришь, бог уберег? Возможно.
Меня это оставило совершенно равнодушным.