Как мы с братом пиво пили..

Памяти московских советских пивных посвящается…

В этом тексте вы вряд ли найдете интересный сюжет или какие-то глубокие мысли. Как не стоит их искать в падающем с неба дожде или медленном восходе солнца. Ибо процесс употребления пива есть не отражение действительности, и даже не сама действительность. А есть явление природы, у которого отсутствует дата и место. И чей основной смысл заключается в поиске и попытках удержания хрупкого равновесия между внутренним миром и миром внешним.

Мой двоюродный брат Сергей — натура энергичная. Даже сейчас, на седьмом десятке лет, для него махнуть из родной Алма-Аты к нам в Москву — шесть секунды раздумий. А уж тридцать лет назад..

— Здорово! — едва открыв дверь, услышал я знакомый голос. — Пустите?

На пороге стоял рослый широкоплечий мужик. Теплый, почти детский взгляд его прозрачно-голубых глаз резко контрастировал с мощно выдвинутым подбородком и хищным носом.

Я невольно улыбнулся:

— Здорово! — и уже в комнату: — Па! У нас гости!

Раздевшись, Сергей устроился в кресле и открыл габаритный саквояж. На стол посыпались гостинцы от далекой родни. Катились огромные, с голову взрослого человека, яблоки сорта апорт. От конской колбасы в скользкой кишке шел возбуждающий аромат сырого мяса. Тонкие липкие пласты вкуснейшей абрикосовой пастилы были заботливо проложены гладкой калькой.

После расспросов о здоровье родственников отец пошел на кухню. Вскоре оттуда послышалось шкворчанье жарящейся картошки.

— Как обычно, железную? — уточнил отец у Сергея.

— Ага, — удовлетворенно подтвердил тот. — И пельменей, если имеются.

Ужинали обстоятельно, под рюмочку. Брат навернул две тарелки картошки, зажаренной до жёсткой, как напильник, коричневой корки. И пельменями заел домашними, густо сдобрив их перцем.

— Надолго к нам?

— В командировку до четверга напросился. Заодно с вами, москвичами, повидаться.

Слово «москвичи» Сергей произнёс с оттенком сарказма. Это отнюдь не комплекс провинциала. Просто у брата манера общаться такая, провокационная, с ехидцей, на грани фола. Мы привыкли, а чужих он не боится — когда-то самбо занимался.

Соответственно, авторитетов для него не существует. Слушает только двух людей на земле — своего и моего отца. С остальными вечно спорит.

— Ты почему мало ешь? — обратился ко мне. — А ну давай, вон какой тощий.

— Не тощий, а стройный..

Всю жизнь он меня опекает, будто ребенка, на правах старшего. Строит при любом удобном случае.

Постелили Сергею в моей комнате. Укладываясь, он поделился планами на ближайшие дни:

— Я ж не так просто приехал. В среду сборная играет с португальцами. Айда сходим.

Неплохая идея.

— Сейчас наши в порядке, — говорю. — Лобановский за ум взялся, спартаковцев начал брать. Черенкова, Родионова..

Серега махнул рукой:

— Да чего этот ваш «Спартак», дворовая команда..

Он с детства фанат киевского «Динамо». Наш с отцом ярый антагонист. Хохол, одно слово..

— Съездим, обязательно..

В выходные Сергей помог убраться на маминой могиле. Полгода прошло, а оградка уже покосилась.

По возвращении домой брат спросил как бы невзначай:

— Шалман-то ваш работает? Где сосиски с пивом продают? Соскучился..

— Стояк, что-ли?

Так мы в поселке называем буфет в торце аэропортовской рабочей столовой. От моего дома три минуты идти. Заведение славится свежим бутылочным пивом и раскрепощенной братской атмосферой. Пять стоячих столиков внутри, снаружи бревнышки раскиданы. Народ с утра колобродит, все кругом знакомые. Употребляют почти без драк. Летом по солнышку, да с запотевшей бутылочкой в руке — красота!

Эх..

— Недоступен теперь стояк. Всю территорию аэропорта забором обнесли чугунным. Вход исключительно по пропускам.

— Жаль, — огорчился Сергей. — Любил я там «Рижского» тяпнуть..

И сосредоточенно продолжил:

— Ещё одно дело у меня к тебе. В Москве урывками бываю, всё некогда, — он придвинулся поближе. — Устрой-ка ты мне экскурсию по московским пивнухам.

Да боже мой, с радостью..

— Я специально леща из дома привез, жирного, с икрой, — тут серегин голос дрогнул. — В «Океане» купил перед вылетом, по блату.

Один из многочисленных парадоксов советского бытия. Наверно, нет в мире другого крупного города, расположенного дальше от всех океанов, чем Алма-Ата. Однако целых два одноименных магазина имеются. Хотя, если в Ташкенте существует кафе «Северное сияние», то почему бы не быть «Океану» в Алма-Ате?

— Давай, — говорю, — послезавтра я возьму отгул на службе. Посвятим целый день пиву. Заодно билеты на футбол купим.

— Замётано.

Вторничным утром я изложил Сергею примерный план экскурсии:

— На автобусе доедем до «Юго-Западной». В двух шагах от метро приличное заведение, «Ракушка» называется. С него и начнем.

Брат поморщился:

— Лучше сначала билеты взять, а потом уже пиво дуть. Всякое может случиться..

— Как скажешь.. В Лужниках по дороге к стадиону тоже неплохой пивняк имеется. Купим билеты — и сразу туда.

— Тогда поехали скорей.

— Куда спешишь? Одиннадцатый час только.

— Ты же сам говорил — целый день. Хочу весь ваш московский пивной спектр объять.

Через полчаса мы вышли из автобуса. По безлюдному проспекту гулял сырой ветер. Низкие грязные апрельские облака рвали края об антенны домов.

— Может, все-таки заскочим в «Ракушку»? — я с вопросом посмотрел на Серегу. — В целях разминки, по кружечке. Там креветки всегда имеются. И народ приличный. Даже негры заходят.

Брат скептически пробурчал:

— Креветки, негры.. Нафиг они мне сдались? Айда за билетами.

В метро Сергей вертел головой и удовлетворенно констатировал:

— Нет на свете девушек красивей, чем в московском метро. И это еще лето не наступило, еще пока все одетые наглухо..

Выйдя на «Спортивной», мы направились к стадиону. В шумной веренице спешивших рядом людей легко угадывались болельщики — по радостно возбужденным лицам и цветастым шарфам, выпиравшим из курток.

Я указал на приземистую стекляшку:

— Вот сюда нам. В народе кличут «Аквариумом».

— После, после..

Возле касс уже колыхалась густая масса мужиков.

— Надо же, — удивился я, — видать, толпа завтра будет.

Сергей огорчился:

— А вдруг не хватит билетов? Или за воротами сидеть придется? Хочу комфорта.

Протиснувшись к кассе, я попросил два билета на трибуну «С». В серединку, ряд примерно тридцатый-сороковой.

— Не высоко? — озаботился Серега.

— Нормально, — говорю. — Всегда там сижу. Поляна как на ладони.

Невидимая за пыльным стеклом кассирша молча выдала билеты. Звякнула сдачей. Сзади уже напирали:

— Давай, отчаливай..

Сергей аккуратно разорвал билеты по пунктиру. Дал мне один:

— Спрячь понадежней. А я свой. До завтра много еще чего случиться может. Хоть один из нас, да попадет..

И торжественно провозгласил:

— Вот теперь можно и по пиву!

В «Аквариуме» пришлось раздеться. Нас усадили за столик возле стеклянной, будто в аэропорту, стены.

Неестественно розовощекая официантка в свежем передничке открыла блокнот:

— Графинчик, для начала? — монотонно стрекотала она. — Закусывать чем будем? Ставридка копченая, сырок нарезочкой..

Знаю я этот сырок, острый как бритва. И ставридку, с фиолетовым отливом. Один мой приятель называет их — кистепёрые.

А ведь еще не так давно я здесь крабов наблюдал..

— Пока только пиво, — веско произнес Сергей. И, бросив игривый взгляд на официантку, добавил: — Повкуснее, для настоящих мужчин. Мы ведь похожи на настоящих мужчин?

Розовощекая, развязно ухмыльнувшись, отправилась к другим столикам.

Мы стали наблюдать, что за окном творится.

— Не люблю я эту вашу погоду московскую, — покачал головой Сергей. — Еще с тех пор, как служил тут в области. Конец апреля, у нас сады цветут, девушки голыми плечиками на улицах душу радуют.. А здесь — слякоть, холод, вот-вот дождь пойдет. Мрачно кругом.

И заговорщески понизил голос:

— Говорят, у вас в будние дни, если без дела шляешься, могут и привлечь?

Есть такая тема. Началась с приходом к власти Андропова.

— Говорят, — отвечаю, — только я еще ни разу живых пострадавших не встречал. Питаюсь исключительно слухами. Думаю, их намеренно распускают. Чтоб народ не очень расслаблялся.

— Вот и я тоже так считаю, — утвердительно покачал головой Сергей. — Это ж сколько безвинных людей пострадать могут. А сколько проверяющих понадобится? Половина шляется, половина ловит. Мильоны..

Нам принесли пива.

Брат глотнул сразу полкружки:

— Годится..

— А лещ-то где? — озаботился я.

— В плаще оставил.. Не время. С рыбой надо толком сидеть, долго, плотно. Здесь не тот коленкор. Допьем и дальше поедем. Что там у тебя по плану?

Я пожал плечами:

— Махнем в «Жигули». Очень приятное заведение. Креветки, опять же, всегда..

— С неграми?

— Как повезет..

К стадионным кассам валом шел народ. Обилетившись, многие повторяли наш маршрут. Круг свободных столиков в заведении неумолимо сжимался. Становилось шумно.

— Спартачи кругом краснобелые, — оглядел зал Сергей.

— Так ведь родной стадион. Привыкли. И количеством с прочими не сравнить, — скромно похвалился я.

— Завтра, небось, тоже при шарфе будешь?

— Не знаю.. Поискать надо.

Последний раз я на футболе был прошлой осенью. Играли с голландским клубом «Хаарлем». Конец октября, холода грянули, снег. Всех зрителей согнали на одну трибуну. Когда «Спартак» в самом конце матча забил второй гол, образовалась неимоверная давка. Те, кто уже выходил, с лестниц рванули обратно, порадоваться. А им навстречу другая толпа.. Покидая стадион, я заметил непонятные волнения у соседнего выхода. Милиция, солдаты, хаос..

Позже на маминых сороковинах родственник Сашка, московский журналист, рассказывал страшные подробности. Про сотни раздавленных людей, штабелями падавших с обрушившихся внутренних лестниц.. Про забитые трупами кареты скорой помощи.. Про приказ высшего начальства гасить все слухи и разговоры.. С тех пор я на стадион не ходил.

— Тыщ сто завтра будет, наверно, — предположил Сергей.

— Не будет. К олимпиаде чашку поставили и лавки убрали. Восемьдесят с копейкой теперь Лужники вмещают.

Сбоку возникла официантка.

— Еще графинчик? — с равнодушной надеждой спросила она.

— Хватит. Сколько с нас?

— Сейчас посчитаю, — и исчезла.

Брат тем временем продолжил о футболе:

— Лобан молодец, знает, что делает. Должны сверкнуть. Блоха, Бурячок.. Эх, жалко только, что киян своих бросил. Ничего, вернется, даст жару.

Мы разлили остатки из графина. Как обычно, когда кончается пиво, стало грустно и одиноко.

— Она что там, две цифры сложить не может? — возмутился брат. — Тангенсы считает?

Наконец, нам объявили счет. Сергей решительно вытащил кошелек:

— И даже не возникай. Я твой старший брат, я организовал это мероприятие. Мне и платить.

Он бросил мятый трояк на стол и поднялся:

— Всё, поехали..

— А сдачу?

Сергей нахмурил брови:

— Никогда не мелочись, никогда! Чем шире мужчина, тем он настоящее!

Вскоре от библиотеки Ленина мы вышли к Калининскому проспекту. Серая река москвичей и гостей столицы текла по асфальту. Все чего-то энергично искали, пытливо заглядывали в магазины, где дробились на ручейки бесконечных унылых очередей. Большинство оставалось ни с чем. Редкие счастливчики сжимали в руках заветные свертки с ненужными покупками.

— Давай тебе устрою экскурсию по Калининскому, — предложил я Сергею. — Начнем с «Мелодии». Фарца, пластинки, менты.. Дальше неинтересно, ювелирка, книжный магазин.. Потом кинотеатр «Октябрь». Здоровенный, на первых рядах невозможно сидеть, голову скрутишь.. Сразу за кинотеатром направо — студия звукозаписи. Культовое место. Жирный Лёва за четыре рубля тебе любой диск запишет. Круг замыкается..

Брат оборвал:

— Не морочь мне голову. Веди к объекту.

Я увлек его в переход и через пять минут мы подходили к «Жигулям».

В дверях, контролируя очередь, важно сопел напоминавший похмельного генерала швейцар. Увидев нас, он заслонил собой проход:

— Куда идем? У вас заказано?

Сергей моментально принял солидный вид и вытащил из кармана дермантиновую корочку:

— Совмин Казахстана. Заказано, скоро еще пять человек подойдут.

Швейцар почтительно уступил дорогу.

Сдавая куртку в гардероб, я полюбопытствовал:

— Что ты ему показал?

— Абонемент в бассейн.

В пустынном зале было тихо. Оправившись, мы выбрали столик посередине. Под локтями шуршала толсто накрахмаленная скатерть. В ребристой вазочке никли пластмассовые цветы.

Через минуту показалась зыбкая фигура официанта. Сдавленная криво завязанной бабочкой у горла рубаха с желтоватым отливом модно парусилась на его длинном и тощем, похожим на мачту, теле. Зализанное черепообразное лицо украшала рыжая эспаньолка, до того маленькая и густая, что казалось, будто он держит в зубах хомяка.

— Итак? — произнес он тренированным баритоном.

— Разумеется, пива. И креветок тарелку.

Халдей, поправив бабочку, растворился в воздухе.

Сергей чертыхнулся:

— Рыбу в плаще забыл..

— И правильно. Здесь так не принято. В этом заведении серьезные люди сиживают. Кругом министерства и главки всякие. Не поймут.

Брату стало удивительно:

— Пустой зал, а без блата не зайти. Неужели все заказано?

— Просто швейцар деньгу тянул. И еще неоднократно будут тянуть. Такое уж заведение.. Считается образцовым.

— Плохой из тебя экскурсовод, — Сергей махнул рукой. — Я ведь просил пивнухи показать. А ты меня водишь по ресторанам всяким..

— Успеется. Ты ж хотел весь спектр объять, вот и впечатляйся..

Крадучись, появился халдей. На столе образовались два кувшина с пивом. Рядом возникла тарелка, в которую были горкой насыпаны креветки, маленькие и черные, словно мухи.

— Еще что-нибудь? — ожил хомяк. — Нарезочку, рыбное ассорти?

Я протянул ему рубль:

— Этих насекомых убери, принеси нормальных.

Он эстетским движением убрал тарелку. Через минуту перед нами жарко дымились уже вполне съедобные розовые экземпляры.

Сергей разлил пиво по кружкам. Пригубили. Начали шелушить креветки.

Официант продолжал маячить рядом:

— Товарищи, похоже, не первый раз здесь. Может, прицепчику?

Я сразу вспомнил, как недавно тут с компанией друзей согласился на такой прицепчик. В пустую кружку ставится стакан с водкой, дабы не привлекать внимание. Выпивается махом, тут же запивается пивом. А потом еще.. Остаток дня я провел в туалете кинотеатра «Октябрь». В памяти осталась лишь километровая афиша со злыми викингами..

— Обойдемся, — говорю. — Ступай.

Мимо прошла парочка смело накрашенных девиц. Улыбнулись, махнули бедрами.

Сергей их тоже заметил:

— Крали ходят. Хотят познакомиться.

Теперь уже я напомнил про вектор сегодняшнего дня:

— Пиво и женщины несовместимы!

— Я знаю..

Мы завели разговоры про жизнь. Обстановка любой сидячей пивной диктует характерный стиль поведения — размеренность движений, спокойную многословность беседы, общую расслабленность и негу. К этому располагает сам процесс медленного поглощения напитка и тщательного разбора закуски. Шумно галдящие багровые компании здесь — большая редкость. Если только прицепчику не добавили..

Вскоре зал стал наполняться мужиками в деловых костюмах. Они внимательно изучали меню и заказывали мясное ассорти.

— Министерские потянулись. Время обеденное..

Мелькнула группа одетых со вкусом дам среднего возраста.

— А эти из близлежащих универсамов наверняка. Товароведки, бухгалтерши..

Их сразу можно отличить по благополучному внешнему виду. В отличие от прочих советских женщин, дамы имеют неограниченный доступ к импортному дефициту. Которого на прилавках не сыскать.

Сергей хлебнул из кружки:

— Пиво, кстати, дерьмовое.

— А ты что хотел? — пожал плечами я. — Разбавляют беспощадно. Но за рубль принесут свеженького, холодненького, вкусненького. А за трояк и чешского найдут.

— Надо было дать. Неширокий ты человек.

— Западло этих обормотов баловать. И потом — за деньги неинтересно. Ты же хотел окунуться в реальную жизнь, вот и получай.

— Хватит меня поучать, сопляк еще. Короче — допиваем и идем в нормальный пивняк.

— Сначала ракообразных доедим, а то остывают..

Рядом снова нарисовался халдей:

— Возможно, еще пива? С креветочками? — и замаслился: — Тут девушки скучают, как раз две. К вам подсадить?

Сергей отрезал:

— Баб не хотим. У нас другие цели.

По лицу халдея пробежала тревога. Какие еще другие цели?! Хомячок нервно задвигался:

— Мужчины, что ли?

Сергей привстал и вытер пальцы о его бабочку:

— Никого не хотим. Счет неси.

Халдей, обидевшись, нахмурился и удалился шарнирной походкой.

Сергей посмотрел ему вслед:

— Вот каким образом человек превращается в официанта?! Зачем?

— Известно зачем. За денежкой. Не с детства же он мечтал тарелки носить да рубли высасывать..

Хотя я знаю одну историю.

Знакомого, по прозвищу Пузей, с соседнего двора, после авиатехнического училища направили работать электриком по распределению в диспечерский центр. Холостой, беспечный — начал ввиду ограниченности кругозора и от безделья прожигать время в ресторане аэропортовском. И так Пузею там понравилось, что стал он грезить профессией официанта, как другие грезят быть летчиками или моряками. Сильно он раззавидывался их кудрявой денежной жизни. А всего-то делов — угождай, обсчитывай да обвешивай. Фигня какая..

Поговорил с ресторанным начальством. Там решили, что вроде свой человек, вертлявый, без принципов. Неси, говорят, трудовую книжку.. Пошел Пузей к себе в отдел кадров — так и так, хочу уйти по собственному желанию. На что кадровик, отставной подполковник, суровым прокуренным голосом заявил: тебе еще два года молодым специалистом у нас лямку тянуть. Мол, советское государство тебя учило на свои деньги, будь добр отработать. Всё понятно? Шагом марш отседова..

Опечалился Пузей. И в отместку начал манкировать служебными обязанностями. Грубо говоря, плевать на работу. Отгулы, прогулы, выговоры.. В надежде на то, что терпение у руководства кончится и его все-таки придется уволить. Однако сразу последовало предупреждение: будешь дальше ваньку валять, мы тебя по такой искрометной статье вышибем, после которой даже в нищие не возьмут. Или вообще под суд отправим — авиация дело серьезное.

Горько было на него смотреть в те дни. Осунулся, почернел. Мечта стухает, жизнь рушится.. На работу, как на каторгу.. Запить от такой безнадёги — так ведь и так пьет через вечер в ресторане. А там торопят — гляди, уйдет ставочка..

И произошел такой случай. Пока Пузей, скорбный, дремал в ночную смену на топчанчике возле распределительного щита, его укусила за ногу крыса. Которых много там шныряет, любят они провода грызть. Везде от них порошок рассыпан, но без толку.. И ведь сколько людей там переночевало, сколько крыс бегало, а укусили именно Пузея. Причем так себе укусили, даже крови почти не было.

Он понял, что это знак свыше. Что судьба дает ему шанс. Возможно, единственный.

С этой своей ногой Пузей наутро двинул в поликлинику. Там расписал, что подвергся нападению со стороны полчищ смертельно ядовитых грызунов. Врачи с перепугу искололи его пенициллином и запаковали ногу в гипс. Размахивая больничным, на службе Пузей пригрозил руководству гигиеническими разоблачениями с привлечением санэпидемстанции. А возможно, и милиции. Ведь едва в инвалида не превратился..

Короче, сошлись на компромиссе. Он молчит в тряпочку и лечит ногу. Они тихо увольняют его по безобидной статье.

И сбылась мечта человека! Стал Пузей официантом!

Оделся в дубленку и джинсы. Через год приобрел с рук машину. Сияет благополучием:

— На мой век северных транзитников до гроба хватит!

Периодически я беру у него для дам импортный вишневый ликер за червонец, по себестоимости. Вручая бутылку, он каждый раз плачет:

— Практически даром, себе в убыток..

Так что из любого правила исключения найдутся.

Сергей дополнил тему:

— Негоже мужику лакействовать. У женщин это в генетике, угощать да наливать. А у мужика по любому комплекс рождается. И смотрит он на тебя, и улыбается, и угождает — а в душе презирает, до ненависти..

Расплатившись, мы вышли на воздух.

— Куда теперь поведешь?

— В самый что ни на есть пивняк. Называется «Ладья», а в просторечии — Яма.

— Далеко?

— Полчасика пешочком, через бульвары.

— На метро не быстрее? А то, боюсь, подопрет..

— Что ж ты не отметился на выходе? Успеем..

Сворачивая с улицы Горького в Столешников переулок, Сергей озабоченно выдохнул:

— Скорей бы..

После скромной церквушки справа на глаза попалась втиснутая в стену неприметная дверка со стертой надписью «Туалет».

— Вовремя..

Я остался ждать брата на улице. Вокруг спешил народ. В Москве все куда-то спешат. Лениво фланирующего по улице гражданина заметить практически невозможно. Да и подозрительным выглядит такое поведение. Подойдут, спросят — а ты почему, товарищ, не при деле, дурака валяешь? Уж не тунеядец ли? Или даже прогульщик? А ну-ка, документик покажи..

Поневоле подчиняешься ритму толпы и тоже ускоряешь шаг. А зачем, куда — пес его знает..

Сергей вышел из туалета. Лицо блаженное:

— Как с Лениным поговорил..

Мы свернули за угол. Вдоль дома вниз по ступенькам струилась очередь человек из двадцати к подвальному входу.

— Ничего не напоминает? — спрашиваю.

— Да нет, — Сергей пожал плечами. — Хотя.. Деточкин отсюда с Ефремовым выходил. Точно? Точно..

Брат стал внимательно разглядывать испещренную надписями стенку.

— Среди студенческой молодежи, — объяснил я, — считается хорошим тоном отметить здесь свое присутствие. И чем выше, тем круче.

Сергей вслух стал читать:

— Физтех, универ, МАИ..

— Кстати, — говорю не без бахвальства, — самая высокая надпись, на высоте примерно шести метров, — МИИГА. Родной вуз..

Очередь медленно впитывалась внутрь пивной за счет выходящих. Внимание брата привлекла пара брюнетов, державших в руках скрипичные футляры.

— Надо же.. Откуда?

— Здесь неподалеку Большой театр, а также оперетты. У музыкантов перерыв в репетициях. Заскакивают кружечку опрокинуть, прямо с инструментом. Скрипачи, трубачи, гитаристы..

— А пианисты? Тоже с инструментом?

— Им нот достаточно.. Давай, двигайся..

Вскоре мы проникли внутрь наполненного электрической желтизной помещения.

На входе отоварили рублик солеными сушками. Разменяли по кучке двугривенных. Зайдя в галдящий прокуренный зал, глазами вычислили свободное место возле античной колонны.

— Стой здесь, — говорю, — а я пока кружками разживусь.

Послонявшись между стоячими столиками, я набрал по паре в каждую руку:

— Чтоб не бегать двадцать раз.

— Помой как следует, — предупредил Сергей.

— Разумеется, — ответил я и направился к туалету.

Антураж и запахи туалета рядовой московской пивной словами описать невозможно. Сравнения меркнут, метафоры не подбираются.. Только звуки. Симфония звуков. Журчание флейт, низкие вздохи гобоев. Скрип струн. Благодарный апофеоз барабанной группы.

Тщательно отмыв кружки от чужих соплей под вечно текущим медным краном, я проник к автомату. Набросал монет, наполнил емкости.

Поставил на стол перед Серегой. Он уже, расстелив газетку, разбирал на части леща.

Двое хрустевших рядом калёными сушками мужиков завистливо покосились в нашу сторону.

Грязный склизкий пол, обильно сдобренный хлоркой, гнусно чвакал под ногами. В облаках дыма таяли безликие фигуры. От туалета кисло несло пивной мочой. Гвалт кругом — неимоверный.

Сергей хлебнул пива и счастливо обвел рукой зал:

— Вот, я понимаю, настоящая пивнуха!

Прильнув к кружке, я поморщился:

— Разбавленное.. Содой тянет..

— Да какая разница! — брат томно обсосал ребрышко. — Главное в пивной — атмосфера. Там, куда ты меня до этого водил, всё гнетет и напрягает. А здесь другое дело. Сразу видно, народное место..

От избытка чувств Сергей предложил мужикам слезившийся жиром спинной плавник. Те с благодарностью приняли угощение. Придвинувшись к нам, один из них, с рыжей щетиной, тайком обнажил из внутреннего кармана худенькое тельце чекушки:

— Капнуть?

Сергей отмахнулся:

— Не надо, не порть кайф..

Мужик огорченно забубнил:

— Так ведь самое оно, с водочкой-то.. С портвейном хуже, гораздо хуже. Мутный становишься, и голова квадратом. Чёрная пяточка называется.. Не рекомендую.. А от водочки светлеешь.. Всего-то надо шесть капель.. Ладно, как хотите..

Он булькнул в кружку себе и соседу:

— Ну, будем..

Сергей заинтересованно спросил:

— Похмеляемся?

— Отнюдь! — бодро отвечал, ломая плавник, сосед мужика, с пунктиром редких волос вокруг крепкой лысины. — Мы типографские, после ночной смены. Весьма имеем право расслабиться.

— Чего печатали?

— Известно что к первомаю печатают.. Тезисы, призывы..

Лысый выпрямился и, задрав голову, громко начал выкрикивать:

— Рабочие и колхозники! Крепите солидарность мирового пролетариата! Повышайте производительность труда! Хватит бодяжить пиво! И мешать его с портвейном!

Он громко выдохнул и глотнул из кружки. Показал руки:

— Во, намертво черные от краски.. Пашем, аж фуфайка заворачивается..

— Скоро красная пойдет, — заметил рыжий.

— Точно, красная, для заголовков..

Лысый в один глоток допил кружку и закурил мятую «Приму»:

— Лучше бы стихи печатали. Типа — «на холмах грузии лежит ночная мгла»..

Рыжий запел вполголоса:

— Я встретил вас, и все былое..

Известная особенность русского человека в пивной — тяга к задушевной лирике. Именно в пивной. Напротив, выпивая водку, он обычно или хвалится какими-то запредельными успехами, или жалуется на низость жизни. Так сказать, поляризует настроение. А розовый портвейн превращает его в яростного спорщика. Бычится, отрицает аксиомы, дерется..

К нашему столику протиснулся упитанный толстяк с портфелем. Его лицо состояло главным образом из щек нездорово алого цвета.

— Можно тут воцариться.. А то битком везде..

Положив портфель на стол, он вытащил из него мерцавший голубизной высокий молочный пакет.

— Ты ничего не перепутал? — удивился Сергей.

— Что вы, уважаемый, что вы.. — толстяк легко потряс пакетом: — Пустой. Зато три дозы вмещаются, под горлышко. И маяться в поисках кружек не надо. Опять таки — гигиена.

— Удобней банку литровую использовать..

Толстяк хихикнул:

— Сопрут-с, проходили. Умных много. А пакет пустой — кому он нужен..

— И надолго хватает?

— Зависит от интенсивности использования. Бывает, что на неделю. А бывает, за выходные в труху превращается. Портфельчик постережёте..

Он пошел внедряться к автоматам.

— Ты бы тоже повторил, — наставительно подсказал брат.

Возвращаясь с кружками обратно, я едва не упал, споткнувшись о внезапно образовавшуюся под ногами швабру. Ею бессистемно, но с остервенением орудовала уборщица в длинном сером халате и грязной косынке. Уставив глаза в пол, зло повторяла:

— Ходют, следят, а мне их гОвна убирать..

За столом уже кипели футбольные страсти.

— Кияне еще покажут! — убеждал соседей брат. — Блоха, Бурячок — такие игроки.. Это они сейчас в клубе фигней страдают. А Лобан их оживит, вот увидите..

— Без спартаковцев ничего не выйдет, — мотал головой лысый.

Как-то сразу я к нему симпатией проникся.

— Да чего ваш спартак, игрули, хилые..

— Зато с головой. А Киев всю жизнь бездумно носится. К ихним ногам голова нужна. Черенковская, гавриловская..

— Давить нужно португалов, силой давить, движением..

— Пускай носятся вон, по беговым дорожкам..

Неожиданно в беседу встрял толстяк:

— Извиняюсь, конечно, но, как давний болельщик московского «Динамо», авторитетно заявлю — пока в сборной не будет Николая Толстых, она обречена. Надежнейший футболист, надежнейший..

На него сразу накинулись:

— И Новикова с Никулиным, ага.. Костоломов без мозгов.. И Газзаева падучего..

— Тем не менее, — тихо, но убежденно возражал толстяк, — без Толстых мы обречены. Никаких шансов..

Он несмело показал на горку рыбьих частей:

— Разрешите шкуркой попользоваться. А то смотрю, она у вас без внимания..

— Да вон, икры возьми кусочек, или от спинки оторви..

— Нет-нет. Мне шкурка слаще. Особенно с ребрышек, там, где полоски мясца, и янтарная слеза к низу. Ну и плавничок маленький, от головы. Опытный человек весь день может с таким богатством пиво вкушать..

Рыжий типографщик вновь оголил горлышко:

— Капнуть?

Толстяк вздохнул:

— Пожалуй..

Сергею приспичило отлить. Вернувшись, он недоуменно заметил:

— Там странная компания за столиком.. Стоят, напыжившись, молчат подозрительно, только кряхтят. Вдруг один с адским криком — как метнется к туалету, чуть меня не сбил! И остальные за ним..

— Это они на спор, — объяснил лысый, — у кого пузырь слабже, тот угощает. Игра такая.

— Фигня такая, — дополнил рыжий, вытрясая остатки из чекушки. — За чем люди сюда приходят? За расслаблением. А эти напрягаются только попусту..

Пиво незаметно исчезало.

— Ну ты чего не следишь, — толкал меня брат, — иди наливай..

И еще, и еще..

Сжатый бетонными стенами, укутанный одеялом дыма хмельной мирок обретал силу и многообразие. Там тихо беседовали приличные люди в пиджаках. Тут громко ржали лохматые студенты. Два офицера хмурились в углу. Неповоротливый жлоб качался, держась за колонну. Музыканты сыпали бемолями.

К нам подошло существо неизвестного пола в широких штанах и рваном пальтишке. То ли мальчик, то ли баба, не поймешь, лицо сморщенное, как у старой куклы.

— О, Жульетта! — воскликнул лысый, уже вполне хорошенький.

— Ребят, — жалостливым голоском заныло существо, — пивком угостите..

— Да на здоровье.. — лысый протянул ей свою кружку. — Жульетта, где твой Ромео?

Сергей нехорошо на него посмотрел:

— Хочешь с ней миловаться, иди за другой столик. Заразу не разноси.

— Понял, понял, — лысый торопливо спрятал кружку за спину. — Иди вон, к военным. Им скучно..

Толстяк, безрезультатно порывшись в рыбьих костях и очистках, ломал сушки в пухлой ладони. При мне он выпил пять своих пакетов, пять литров. И ни разу еще не отлучился по нужде. Кремень. Ни с кем не разговаривал, лишь умиротворенно улыбался, о чем-то вспоминая. Ему было хорошо наедине с воспоминаниями.

Один раз только он повернул ко мне голову:

— А моя Жульетта болеет. Кольцо вон как сушка на пальце болтается..

От пива, дыма и миазмов голова потихоньку наливалась дурной болью.

Сергей выпрямился. Я понял, что пришло время отчаливать.

— Куда теперь поведешь?

— Ты еще не нахлебался? Пятый час уже..

— Нормалёк. В самой лучшей форме.

— Тогда — в «жопу» на Белорусской.

— Куда?!

— Так пивняк кличут. Вход выпуклый и дверки полукруглые. Прямая ассоциация.

Сколько их потом было..

Заканчивали мы поздно вечером в автопоилке близ метро «Беляево». Под плавленый сырок, иначе уже не лезло. Только за счет усиленно освобождаемого пространства.

Кругом бродили хмурые тени. Они пили портвейн, матерились и падали.

Кто-то задел брата. Он, не глядя, отмахнулся.

Вот теперь уже точно, пора домой. Навскидку — литров десять выпито. Рекорд навсегда.

Мы вышли на улицу.

— Езжай, — неожиданно стал прощаться Серега.

— А ты? Здесь останешься?!

— Не, у меня дела. Неподалеку друг живет, аспирант, в общаге. Короче, я к нему.

— Как знаешь, — я пожал его сильную руку. — Про футбол завтрашний не забудь.

— Что ты.. Это святое.. Отцу привет.

Брат растворился в черно-белых сумерках между домами.

Отец встретил укоризненным взглядом:

— По какому случаю такой хорошенький?

— С Серегой билеты на футбол покупали. Пивка попили..

— А где он сам?

— Завтра, все завтра..

Морщась от света люстры, я проник к себе в комнату и исчез до утра.

А наши все-таки обыграли португалов. В одну калитку, пять-ноль. Весь матч на поле блистал Черенков.

По дороге к метро, толкаясь между рядами конной милиции, мы обсуждали игру.

Брат сиял радостью:

— Я же говорил, что Лобан их оживит. Блоха, Бурячок.. Не зря съездил!

Были ж времена..