Махина времени

Жизнь — это лишь сон о реальности..

1.

В обитую гладким итальянским шпоном дверь с табличкой «Главный технолог завода наноизделий Даянов Р.Х.» робко, кончиками ногтей, постучали.

— Кто? — откликнулся угрюмо куривший в форточку хозяин кабинета, крепкий невысокий мужичок с пробивающейся сквозь седину лысиной. Одет он был просто, как обычно одеваются офисные работники в нашей стране, в практичный темный костюм, светлую рубашку без галстука и стоптанные ботинки. За его спиной на стене среди многочисленных дипломов в кедровых рамочках незаметно висел портрет Джона Леннона, распечатанный еще в незапамятные времена на матричном принтере буквами «Х». Различить облик знаменитого рокера на пожелтевшей от старости бумаге можно было лишь зная, кто там изображен.

В кабинет просунулась лопоухая голова завлаба инновационных решений Рабиновича:

— Можно, Равиль Иваныч? — и зашел внутрь.

Главный технолог смял окурок:

— Во-первых — когда ты наконец выучишь мое отчество?

— Я, когда вас вижу, всегда волнуюсь и напрочь его забываю, — влажно прокашлявшись, отвечал завлаб. — Сложное оно..

— Не сложнее твоего, Мордехаич.. Во-вторых, я же тебе велел не появляться мне на глаза, пока аудиокарту не вставишь в мой любимый компьютер. Двадцать пять лет скоро стукнет.. Аппарат! Машина Тьюринга! — Равиль нежно погладил изъеденый ржавыми пятнами корпус старенькой икстишки. — Друзья смеются, ютюб смотрю в глухонемом режиме. Существую, так сказать, вне тренда. Стыдобища!

— Знаете ли, — оправдывался завлаб, теребя пуговицу на голубом производственном халате, — у вас чересчур строгие требования. И мп-тришки чтобы играла, и пластинки виниловые. И даже катушки с магнитной пленкой. Тем более под DOS 3.3. Непросто..

— Ты забыл, где работаешь? — Равиль сдвинул брови. — На переднем крае науки ты работаешь! — и с полным печали вздохом продолжил: — В-третьих, что там у тебя? Опять пришел денег канючить? Премии на халяву?

Рабинович потупился:

— На этот раз хочу похвастаться.

— Чем же, интересно?

— Осуществлением технологического прорыва! — на щеках Рабиновича заиграл нездоровый румянец. — Тут не премией, тут нобелевкой пахнет! Как раз к вашему юбилею!

Равиль устроился в кресле и, постукивая карандашом, устремил твердый взгляд на завлаба:

— Рассказывай, жорес ты наш алферов..

Рабинович сел на шаткий гостевой стул и, прикрывая ладонью рот от крепкого выхлопа, стал излагать:

— Вчера в узком кругу выбирали фонды по спирту. День конституции все-таки. Конец года, самое время.. Младший лаборант Петрищев чуток переусердствовал, почувствовал себя неважно. И заснул в ванне для слива технических жидкостей. Как там этот бугай поместился, ума не приложу..

— Лишить Петрищева годовой премии!

— Вы подождите конца истории.. Заснул он, значит. Сегодня его утром увидели, взбудораженный такой. И рассказывает странный сон. Петрищев ведь мечтает летчиком стать. Документы подготовил для поступления в училище, здоровье проверил. А военный билет того, промумил. Говорит, наверно когда переезжал в новую квартиру с родителями. Шибко сильно он по этому поводу переживал вчера. Без билета-то никуда не примут. А восстанавливать его, сами знаете..

— Короче..

— В общем, отрубился Петрищев с этими горькими мыслями. И приснилось ему вдруг, в красках и цветах, что он вернулся в ту квартиру, в старую. Даже себя там мельком увидел, на три года младше, спящего в кровати. И — о чудо! — военный билет прямо на столе лежит. Тут же он его схватил и в карман положил.

— Умён не по годам. Сам себя обокрал.

— Хотел он посидеть там еще немного, ностальгии предаться, но тут, извиняюсь, тошнить его начало.

— Где? В квартире?!

— Здесь, разумеется, в ванне. Сон резко закончился.

— Немудрено.. Сильно ванну-то заблевал?

— Петрищев, как человек аккуратный, все дела в сливную дырку сделал, — сияя, подчеркнул Рабинович.

— Прямо, снайпер! — тут Равиль выпрямился и метнул карандашом в завлаба: — Нобелевка, говоришь? Кому — Петрищеву? По алкоголизму?! Или тебе, по литературе, за драматизм повествования? Вон отсюда!

Завлаб скрестил руки на груди:

— Равиль Абрамыч, умоляю, дослушайте до конца!

Главный технолог испепеплил его гневным взглядом:

— Даю тридцать секунд!

— Успею, — Рабинович судорожно сглотнул. — Мы над сном, конечно, посмеялись. А Петришев лезет в карман и достает оттуда свой военный билет! Во как!

— Дебил ваш Петрищев, — Равиль махнул рукой. — Ему не в летчики, ему в таджики идти надо. Забыл, небось, куда билет спрятал.

— Да нет же! Он этот пиджак позавчера только купил, к новому году. И кроме сигарет и презервативов, ничего внутрь не клал.

— Не пойму, к чему ты клонишь..

Тут Рабинович торжественно встал:

— Мы изобрели машину времени!

Лицо главного технолога окаменело.

— В каком смысле?

— В самом прямом! Ванна для слива и есть машина времени! Туда столько всякого говна насливали, такая короста наросла по стенкам, что произошли неведомые нам реакции! И человек, помещенный внутрь ванной, под воздействием внешних факторов, возможно даже неких молекулярных изменений, в состоянии сна переносится в прошлое! Причем именно туда, куда он хочет. Только об этом месте и времени надо сильно думать перед засыпанием. И алкоголь, похоже, серьезно влияет на качество процесса.. — от волнения или еще по какой причине Рабиновича слегка трясло. — Я, как прочуял важность открытия, сразу к вам.

Выдержав долгую паузу, Равиль с плохо скрываемым раздражением произнес:

— Ты у психиатра давно не был? Рекомендую посетить.

— Давайте проведем эксперимент! — не унимался завлаб. — Согласен быть подопытным животным!

Равиль пожал плечами:

— Заметь, не я это предложил..

Он достал из ящика стола пухлый синий конверт, показал Рабиновичу и положил обратно. И продолжил уже с конструктивной интонацией:

— В этом конверте лежат путевки новогодние для моей семьи. Вчера привезли из турагенства.. Ты, Рабинович, сейчас идешь в лаборантскую и ложишься в ванну. Сосредотачиваешься, засыпаешь, переносишься в прошедшую ночь в мой кабинет и берешь конверт из ящика. Потом просыпаешься и показываешь его мне. Соответственно, из ящика он исчезает. Для чистоты эксперимента я закрою кабинет на ключ и пойду с тобой.

Рабинович замялся:

— Во-первых, мне надо предельно на этом сконцентрироваться. То есть какая-то замануха должна быть позитивная..

— Замануха простая. Если твой похмельный бред не окажется правдой, то теряешь должность. Куда уж позитивней..

Нервно вздрогнув, Рабинович возразил:

— Ну, это вопрос для дискуссии.. Во-вторых, — тут его ладонь непроизвольно почесала горло, — я упомянул серьезное влияние алкоголя..

— Спирт вчера весь выдули? Лауреаты, блин.. — Равиль вытащил из шкафа початую бутыль виски, налил полстакана: — Хватит?

— Вполне! — завлаб махом опрокинул дозу, привычно выдыхнул в кулак и встал: — Я готов.

Через минуту они входили в лаборантскую комнату с единственным малюсеньким вытяжным окошком под потолком. Всюду были раскиданы какие-то мешки с тряпьем, валялись непонятные железки. Под ногами хрустели бракованные микросхемы.

Чрево грязной чугунной ванны мрачно белело в темном углу.

Выгнав из лаборантской лишних, начальники приступили к научному эксперименту.

— Ложись, родной, поудобней, — Равиль подтолкнул завлаба к пахучей ванне в радужных пятнах. — Вместо подушки можешь халат свернуть.

— Нет, я лучше в халате, — возразил Рабинович, — там карман большой, как раз конверт поместится.

С этими словами он, скрючившись, едва поместился в узкую полость.

— Спи, родной. Но сосредоточившись, сам знаешь на чем.

— Непривычно как-то, тесно, жестко, — кряхтел завлаб. — Трудно засыпается.

— Ничего, я тебе колыбельную спою.

И Равиль стал гладить его по плечу:

— Баю-баю-баю-бай, Рабинович засыпай..

Опохмеленный завлаб быстро захрапел. Пока он путешествовал во времени, Равиль задумчиво курил, сбрасывая пепел на кафельный пол. В его голове крутились мысли и заботы. О проблемах со смежниками, о монтаже новой линии. О завтрашнем юбилее, об отпуске новогоднем..

Спал Рабинович, как Штирлиц, ровно двадцать минут. Открыв глаза, он в замешательстве вскочил, больно стукнувшись лбом о чугунный край:

— Где я?!

— Доброе утро, младший лаборант ты наш, — Равиль ласково погладил завлаба по шишковатому затылку. — Поднял ты мне сегодня настроение, эдисон хренов..

Рабинович секунду тупо смотрел на начальника, потом сунул руку в карман халата.

И вытащил оттуда синий конверт.

2.

— Колись, родной, когда успел стырить из ящика, — Равиль озадаченно вертел в руках конверт. — Ведь я рядом был все время. Петрищева подговорил? Колись, а то хуже будет..

Рабинович, сам слегка очумевший от результата эксперимента, горячо объяснял:

— Ей-богу, не тырил я! Это всё волшебная ванна.

Жадно отпив воды из медного крана, он продолжал:

— Как в тумане.. Заснул и оказался прямо возле вашего стола. Едва успел взять конверт и положить в карман — тут же проснулся. Как в тумане..

Равиля самого немного пошатывало от результатов эксперимента. На самом деле он ни секунды не верил, что Рабинович мог придумать цирковой фокус с подменой вещей. Не тот человек завлаб, без искры. Энергичный, исполнительный, работоспособный, но — одномерный. С другой стороны, поверить в волшебные свойства вонючей ванны, куда ежедневно сливают всякую едкую гадость и по которой давно плачет помойка, было еще невозможней.

А других объяснений таинственному перемещению конверта из ящика в карман завлаба у Равиля не находилось.

— Если вы мне не доверяете, то пошлите еще раз Петрищева, — предложил завлаб и хихикнул: — Он утром признался, что мечтает к Софи Лорен в кровать перенестись..

— Ей же восемьдесят на днях стукнуло! — искренне удивился Равиль. — Геронтофил твой Петрищев..

— Да нет, он хочет лет на пятьдесят назад скакнуть. Когда Софочка была в самом соку.

— Жеребец.. И как он докажет, что был там? Ее военный билет привезет? Или использованный презерватив? Мудищев он, а не Петрищев. И ты вместе с ним..

Оба замолчали. В темной лаборантской комнате зависла тишина. Лишь из крана равномерно капало.

— Значит, так, — медленно произнес Равиль после долгих раздумий. — Остается проверить ваши алкогольные фантазии самому. Постоянство результата есть доказательство теории. Требуется подумать, куда, когда и зачем мне нужно переместиться в прошлое. Крепко подумать.

Рабинович радостно потер руки:

— Я бы порекомендовал съездить куда-нибудь в начало девяностых.

— Гайдара придушить?

— Ну что вы.. Скромненько так прикупить акций газпрома. По три копейки.. Поскольку рублей тогдашних уже нет ни у кого, то за валюту. Доллары быстро найдем, тут банк за углом, наменяем.. Заживем тогда, э-эх.. Я наконец дачу дострою..

Равиль с тихим огорчением выдохнул:

— Что же вы за народ такой алчный, честное слово. Всё под себя, всё в дом. Собственное благополучие важней всего.. Глобально надо мыслить! Думать, что внукам оставишь! — Освежив лицо горстью воды, он продолжил: — Нам дается уникальный шанс развернуть историю страны! Возможно, что и всего мира! А ты с акциями лезешь.. Еще скажи, ювелирку обчистить..

— Нет-нет! — испуганно заверещал Рабинович, — никакой уголовки.. А про историю, это верно. Надо подумать..

Секунду поразмышляв, он предложил:

— В древний мир можно сгонять. К Юлию Цезарю, например. Подсказать что-нибудь умное..

Лицо Равиля исказилось недоуменной гримасой:

— На каком языке я с ним общаться буду? Я единственный немецкий знаю, в пределах разговорного.. И потом, в чем я перед ним появлюсь? В брюках с пиджаком? А еще лучше — в халате!

— Можно раздеться, — индифферентно заметил Рабинович. — Там жарко.

У Равиля глаза на лоб полезли:

— К Цезарю — в трусах?! — воскликнул он. — Увидят такого нищеброда, даже рта не дадут открыть, на куски изрубят!

— Да, с иностранцами дел лучше не иметь, чуждый менталитет..- Рабинович потеребил ухо: — Может, Ивана Грозного навестите? Уговорите его стать добрее и терпимее. Это несомненно развернет нашу историю в лучшую сторону. Для начала чтобы сына своего пожалел, не убивал. И отследить результаты будет легче, по википедии. Так сказать, онлайн. У нас же ведь эксперимент.

— А почему по википедии? — с ехидцей в голосе заметил главный технолог. — Уж сразу в Третьяковку иди. Жди, когда появится картина «Иван Грозный целует своего сына»! И уж конечно в шестнадцатом веке в Кремле все поголовно ходили в халатах с брюками! — у Равиля пальцы от возмущения сжались в кулак. Он зловеще зашептал: — А давай-ка мы тебя туда отправим? Покартавишь там со стрельцами о том о сем..

Рабинович побледнел:

— Действительно, вы правы, плохая тема..

Закурив, Равиль твердым голосом заявил:

— Применим системный поход.. Итак, что мы имеем на входе? Иностранцев — на фиг, это раз. Древность и прочие средние века тоже отвергаем — это два. Учитываем близость обстановки к современности, включая язык — это три. Ну и степень влияния эксперимента во благо родного государства — четыре.

— Краткосрочностью присутствия тоже не следует пренебрегать, — добавил Рабинович. — Только разойдешься, а уже и просыпаться пора.

— Верно, родной. Полчаса максимум. А что за полчаса можно сделать? — Равиль погладил лысину, на секунду задумался. — Убивать кого-то нехорошо, да и непростое это дело. Без навыка обосраться можно..

— Но за полчаса можно кого-то спасти, — предложил завлаб.

— Точно! Думаем, думаем.. Россия, язык, антураж — хроники до Петра Первого в расчет не берем. Самого его спасать не от чего. Рекомендовать что-то тоже, все верно делал. Екатерина вместе с ним. Потом шла всякая шелупонь, бироны, павлы.. Да и говорили они коряво. Ломоносова с Тредиаковским читать невозможно, «лайяйи» сплошные. Русский язык нормальный с Пушкина начался. С Пушкина..

Оба одновременно привстали:

— Александр Сергеич! Родной! Сколько еще шедевров написать мог! Спасем солнце русской поэзии от французской пули!

Фантазии посыпались одна за другой:

— Покалечить Дантеса в ночь перед дуэлью!.. Пистолет его холостыми зарядить!.. Предупредить Сашку, чтоб не ездил!.. Отвлечь или тоже слегка покалечить!..

Но тут же отвергались:

— Мы даже не знаем, где этот Дантес был ночью. Искать его.. Холостыми, это как? Свинцовые пули бумажками заменить? Непонятно.. Сашка парень был ответственный, за базар отвечал, не переубедишь.. Калечить его рука не поднимется.. Э-эх..

Рабинович робко напомнил:

— Историки пишут, что Пушкин ответным выстрелом попал в Дантеса. Но того спасла металлическая кольчужка..

— Ну и?

— Сказать Сергеичу, чтобы первым стрелял, не дожидаясь. И дать ему нормальный пистолет, типа Макарова. Насквозь прошьет.

Тут Равиль обратно вскипел:

— А лучше сразу калашникова дать! Чтоб покосил там всех к едрёной матери, вместе с секундантами и конями! Какой-же ты примитивный.. Вот у меня есть товарищ, Игорь Лейкин, бывший мастер спорта по боксу, а ныне стоматолог. Тот тоже сначала делает, а потом уже думает. Но он боксер, ему простительно..

— А может, — предложил завлаб, — этому мероприятию вы поспособствуете? Спрячетесь в сугроб, да и пальнете в нужный момент.

— Я последний раз стрелял на институтских военных сборах. Три патрона в молоко. Да и непривычно как-то, по людям-то..

— Можно Петрищева отправить. Парень молодой, спортивный, без комплексов. Пейнтболом увлекается. Рука не дрогнет.

Если бы на голове Равиля росли волосы, они бы встали дыбом:

— С ума сошел? Где Пушкин — и где Петрищев?! Этот с похмелюги всё перепутает и нашего гения изрешетит. Для него все мужики на одно лицо.. Только сам, только лично!

Опять воцарилась тишина. Два усталых немолодых человека сидели друг напротив друга, в глубоких раздумьях опустив лица в пол.

— Кольчужка, говоришь, — медленно произнес после паузы главный технолог. — Интересно.. — и развернулся к завлабу: — Давай-ка, родной, неси бронежилет! Даю тебе час.

— Какой жилет? — опешил Рабинович. — Где я его достану?

— Где хочешь. Ты же Рабинович! Был бы Ивановым, я бы не просил. Повторяю — через час жилет должен быть здесь. Потом я сгоняю к Сергеичу и уговорю надеть его перед дуэлью. И все спасены! Вперед, родной!

Пока Рабинович искал бронежилет, Равиль вернулся в кабинет и бросил конверт в пустой ящик. Еще раз удивился.. Потом сделал пару звонков, просмотрел почту, вытащил ключи от лексуса. Выключил телефон. Кто знает, какие там в далеком прошлом токи фуко бродят.. Взял бутылку виски и вернулся в лаборантскую.

Вскорости туда, изнуренно дыша, ворвался взмыленный завлаб с объемистым свертком в руках.

— Вот, — доложил он, — через шурина достал. Он адвокат, у ментов знакомых выпросил.

Равиль осмотрел бронежилет:

— Широкий, зараза, старомодный. Ладно, постараюсь уговорить. Под шубой незаметно будет.

Он налил полный стакан, выпил, занюхал валявшимся на столе тюбиком клея и присел на дорожку, в ожидании, когда алкоголь начнет действовать.

— Вы куда, прямо на Черную речку отправитесь? — осведомился завлаб.

— Стрёмно.. Люди увидят, подозрения возникнут. Лучше я к Александу Сергеичу домой перемещусь, на Мойку, в ночь перед дуэлью. Заодно поболтаем о всяком. Давно хотел.. Эх, жалко магнитофона под рукой нет, я бы ему дал послушать Жарикова с дэкашками.. У тебя тут случайно нет книжки со стихами какими-либо? Типа, для ознакомления с современным состоянием нашей литературы?

— Корней Чуковский, — с готовностью ответил Рабинович, — внукам давеча купил. Там картинки замечательные.

— Про муху-цекотуху и бармалея? Пушкин обомлеет. Скажет — да провались оно такое будущее, лучше помереть поскорее.. Ладно, что-нибудь вспомню, прочитаю.

— Лермонтова можно, — завлаб патетично вскинул голову и, завывая, начал декламировать: — «Убит поэт, невольник чести..»

Жестом Равиль остановил его:

— Не к месту.. Ну всё, пора. Уже пробирать начинает..

Он надел на себя бронежилет и забрался в ванную:

— Какая же здесь вонь..

Рабинович поддакнул:

— Зато поместились легко, телосложение выгодное.

И со вздохом перекрестил засыпавшего главного технолога.

3.

В коридоре петербургской квартиры Пушкина было темно и тихо. Откуда-то разносился храп камердинера Никиты. Везде стоял неприятный запах, с кислинкой, будто щи варили. Даже в темноте ощущалось, как здесь пыльно.

Немудрено, подумал Равиль, пылесосов-то не продавали. И окна редко открывали зимой, чтоб не надуло питерской сыростью.

Он мягко ткнулся в какой-то войлочный угол. Руками нащупал пальто, или что там еще носили. Отряхнулся от влажной грязи. Химчисток тогда тоже не было.

Заметив в дальнем конце коридора неясный свет, сочившийся из двери, Равиль пошел туда, стаскивая на ходу жилет.

Подойдя к двери, в узкую щелочку он различил кудрявый затылок гения, склонившегося над столом. Непроизвольно застегнув верхнюю пуговицу рубашки и одернув пиджак, главный технолог проник в пахнущую горячим воском комнату.

Пушкин поднял голову:

— Здравствуйте, сударь! Никита, шалопай, не доложил.. — и, окинув взглядом костюм гостя, спросил: — Вы, верно, от Лазаря Соломоновича?

— Почти, — еле выдавил из себя Равиль, не веря в происходящее.

— Объясните ему, мон шер, что завтра я непременно верну долг, непременно, из жалованья. Сам заеду после обеда.

Пушкин был мало похож на свои портреты. Заросшим щетиной лицом он напоминал кавказца. Землистый цвет кожи, круги под глазами.. Возможно, виной тому был бледный свет от пугливо мерцавших свечей.

Равиль собрался с мыслями, внутренне подтянулся.

— Не заедите, Алексндр Сергеич. Не получится. Убьют вас.

Пушкин посмотрел на него с недоумением и звонко расхохотался:

— Кто же, если не секрет?

— Дантес, с которым вы утром стреляетесь.

— Совсем убьет, насмерть? — Пушкин продолжал хохотать. Потом отложил высокое гусиное перо и вздохнул: — А если и убьет, так в чем беда? На все воля божья.

Равиль нашел глазами маленький диванчик и присел. Откашлявшись, с волнением продолжил:

— Беда, да еще какая. Молодой ведь вы. Проживи еще пару десятков лет, сколько бы шедевров успели написать. А так всего три тома получилось.. Вон, у Евтушенко, тоже поэта, от книжек полки гнутся в магазинах..

— Евтушенка.. — повторил гений. — Пардон, не знаю.. Смешная фамилия. Совершенно гоголевская, из «Тараса Бульбы». Вы, сударь, читали Гоголя? Весьма талантливый литератор.

— А как же.. По школьной программе..

Тут Равиль осёкся. Какая к черту школьная программа.. Ладно, пора раскрыть карты.

И уже с уверенностью сказал:

— Короче, Александр Сергеич, времени в обрез. Я к вам из будущего прибыл.

Казалось, на Пушкина эти слова не произвели особого впечатления. Лишь легкая улыбка мелькнула по лицу.

— Занятно.. С какой же надобностью, позвольте узнать?

— Вас спасти! От французской пули! Чтобы вы смогли радовать будущие поколения новыми произведениями. Претворили, так сказать, творческие планы в жизнь.

— Бог мой, — тут Пушкин опять засмеялся, — вы совсем не поэт. Иначе бы знали, что у поэтов не бывает никаких, как вы изволили выразиться, творческих планов. Стихи рождаются сами собой, без подготовки.

— Так ведь сколько их может родиться еще у вас в голове!

— Экий вы, сударь, идеалист. Думаете, у меня стихи на первом месте? Жестоко ошибаетесь! Они являются результатом полнокровной жизни. Балы, женщины, друзья.. И лишь потом творчество, в свободную минуту. От лени.. Это вам любой поэт скажет.

Александр Сергеич взял в руку перо и стал вертеть пальцами.

— Вы знаете, с годами становишься мудрее. Думаешь — ну напишу я еще сто вирш и двадцать поэм. Сумею выгодно пристроить. И все вокруг будут продолжать восхвалять меня, петь оды. Но найдется ли человек, который честно скажет: исписался ты, братец, одно и то же по двести раз повторяешь? Устали-с мы, скажет, от тебя. Вот где беда, вот где трагедия, быть самому себе памятником..

И вздохнул:

— Иногда думаю, не лучше ли, как Иван Семеныч Барков покойный, баловством стихотворным заняться? Потешить публику, подразнить срамными строками. Чтобы знали, как я их всех презираю..

— Так уж и всех? — удивился Равиль. — А Рылеев, Кюхельбеккер, этот, как его.. Пущин! Анна Петровна Керн опять же.. С Ариной Родионовной..

Пушкин смотрел мимо Равиля, углубленный в собственные мысли. При упоминании госпожи Керн встрепенулся:

— Женщины — единственное, ради чего стоит существовать. Постарею, зачахну, что со мной станет?

Он присел на диван рядом с Равилем:

— Так вы утверждаете, что явились ко мне из будущего? Судя по вашему костюму, немного лет прошло?

Главный технолог насупился:

— Обижаете.. Я из двадцать первого века. Почти через два столетия.

Пушкин усмехнулся:

— Моды там у вас сиротские.. И что, расскажите, пишут еще стихи? Или бросили это богомерзкое занятие?

— Еще как пишут.. Поэтов больше, чем читателей. Написал рифмованную лабуду, тут же опубликовал, и через минуту весь мир читает.

— Какой ужас! — поразился гений. — А править? Насыщать метафорами, аллегориями. Играть аллитерациями и ритмом.. Это же самое сладкое занятие..

— За метафоры не скажу, а вот ритмы у нас такие, что вам не снились.

— А большие поэты есть? Наверняка же ведь есть?

Равиль замялся:

— Ну там, были.. Мандельштам, Пастернак, Бродский, — и зачем-то добавил: — Иосиф..

Пушкин опять расхохотался:

— Гоголь, совершенно Гоголь! — и уточнил: — Вы точно из будущего?

— Не сомневайтесь. Это называется — интернационализм.. Так, Александр Сергеич, ближе к телу, как говорится.. — Равиль протянул ему бронежилет: — Вот, примерьте.

Гений с недоумением оглядел незнакомую одежду:

— Что это?!

— Специальная такая жилетка. Защитит вас от пули, гарантированно. Одевается через голову. Давайте быстрее, времени мало, светать начинает..

Пушкин резко встал:

— Вы желаете меня опозорить, сударь?! Чтобы весь свет узнал, что я трусливо спрятал свое тело от выстрела?

— Да бог с ним, со светом! — махнул рукой Равиль. — Сами же говорите, что презираете их.

— Да, я их презираю! — гений гордо вскинул голову. — Но я не позволю им презирать меня!

Равиль с раздражением повысил голос:

— А вы знаете, что у Дантеса будет снизу поддета кольчужка металлическая? И что благодаря ей он, гнида, спасется от вашей ответной пули?

Александр Сергеич пристально посмотрел на своего гостя:

— Вы, похоже, хотите, чтобы обо мне будущие поколения говорили такие же слова? Вы вообще, сударь, стрелялись когда-нибудь?

— Бог миловал..

Пушкин усмехнулся:

— Какой серой жизнью вы живете.. Вам не дано понять, что дуэль существует не для того, чтобы убить обидчика. Но чтобы унизить его, ответив на нанесенное оскорбление!

— Какое там оскорбление, за женой приударил.. Лучше бы ей выволочку устроили, чтоб даже намекнуть боялась.

В глазах Пушкина сверкнул огонь:

— Да вы человек, который не знает, что такое честь!

Равиль окончательно разнервничался:

— Хорош уже, хватит учить! Берите жилет и надевайте без разговоров!

Александр Сергеич демонстративно бросил перо в лицо Равилю:

— Как вы посмели, сударь, предложить мне совершить бесчестный поступок! Если бы вы были дворянином, я вызвал бы вас на дуэль! А так — вон отсюда! И передайте генералу Бенкендорфу, что я разгадал его провокацию!

Равиль опустил лицо, нацепил жилет обратно на себя и горько вздохнул:

— Эх, Александр Сергеич, родной вы наш. Эх..

Голова его вдруг закружилась, картинка стала мутной. Равиль упал в бездну..

4.

Первое, что увидел главный технолог, придя в себя, было склонившееся над ним лопоухое лицо Рабиновича.

— Ну как? — поинтересовался завлаб. — Как всё прошло?

Со скрипом вывалившись из ванной, Равиль отряхнулся:

— Типа, поспал. Видел сон.

Он стянул с себя ненавистный бронежилет:

— Сон, он и есть сон. Думаешь, я поверил в эту вашу фигню? Так, для очистки совести. Жилет еще этот идиотский.. Втянули меня в авантюру.. Дел полно, конец года, завтра юбилей.. Кругом заботы.. Подлецы..

Тут Рабинович издал истеричный смешок. Нагнувшись, он поднял что-то с пола:

— У вас упало..

В его руке лежало высокое гусиное перо с запачканным чернилами кончиком.

По спине главного технолога пробежал противный холодок, будто снегу насыпали.

— Откуда упало?!

— Из вас. Когда жилет снимали. Видать, зацепилось.

Равиль машинально взял перо, повертел пальцами, напряг память. И ведь действительно..

Завлаб придвинул табуретку:

— Садитесь, пожалуйста. И рассказывайте..

Равиль присел. Мысли путались, слова не находились. Бред какой-то..

Он автоматически плеснул виски в стакан и залпом выпил.

Наконец, с трудом подавив волнение, заговорил:

— Был я там, был. Надо же, получается, что на самом деле был.. — он пожал плечами. Затем бодро продолжил: — Хреново там у них, некомфортно. Пылища везде, запахи.. От свечек тускло, как они там не слепли повально. И ведь это дворянин, приближенный к государю! — он поднял палец. — Страшно представить, какая там у простых людей горькая жизнь..

— Вы про Пушкина, про Пушкина расскажите..

— Александр Сергеич — мужик! — покачал головой Равиль. — Матерый человечище, глыба.

— Равиль Карлович, поподробнее, — продолжал стонать завлаб.

Главный технолог закурил, жадными глотками втягивая дым:

— Не перебивай.. Между прочим, он, как меня увидел, сразу спросил — вы, сударь, часом не от Рабиновича ли?

У завлаба отвисла челюсть:

— Откуда он меня знает?!

— Ну, положим, не тебя конкретно, а возможных предков. Вы же вечные.. Потом поговорили за творчество. Хорошо поговорили, насыщенно. Даже Гоголя вспомнили.. Я ему почитал кое-что из современного, по памяти. Одобрил, проникся. Спросил про себя, мол, — помнят ли? А как же, говорю, памятников море по всей стране. И даже на исторической родине, в Эфиопии.. Порадовался Сергеич. Мол, не зарастает тропа.

— А почему же отказался предохраняться? В смысле, от пули?

— А ты откуда знаешь?

— Мониторил википедию, каждые пять минут. Всё ждал, когда дата смерти изменится. Тщетно..

— Ну да, ну да.. — Равиль помрачнел. — Я ему все объяснил. Он от души поблагодарил, но отказался. Я, говорит, хочу остаться в памяти потомков незапятнанным. Сохранив, так сказать, светлый образ. Правильный пацан, реальный.

— Зх, — махнул рукой Рабинович, — лучше бы я вместо вас съездил. Точно бы уговорил. Может, попробую?

— Обойдешься! Эту петлю времени уже не повторить. Появишься с тем же жилетом, вот он удивится! Разорется — заколебали вы меня спасать, сколько можно! Да еще эпиграмму злобную напишет..

Равиль докурил, выдержал паузу.

— В сущности, он прав. Я тут подумал — ну продолжит он жить дальше? А вдруг взгляды его резко поменяются? Начнет писать ахинею или срамоту какую. В сумасшествие вдарится, пример Гоголя перед глазами. Или как Толстой под занавес жизни обмельчает до амебы. Гении, они такие.. Короче, попрощались мы сердечно, обнялись, чуть ли не расплакались. Пожелал он через меня удачи и счастья текущим поколениям. Такие дела.. Даже перо, видишь, презентовал.

— Надо было автограф попросить, — живо откликнулся Рабинович, — как доказательство. А после мы бы на аукционе продали. Деньги несметные..

Равиль метнул в завлаба гневный взгляд:

— Ага, автограф! «Дорогому Равильке и корешу его Рабиновичу!» Включи голову, родной. Чернила свежие, бумага тоже. Курам на смех..

Они оба вздохнули. Помолчали.

— Петрищев два раза стучался, — заметил завлаб.

— Кстати, премию ему выпиши. За новаторство.

— Может, лучше наградить его поездочкой в Италию, к молодой Сонечке?

— Что он так к ней прикипел-то? — возмутился Равиль. — Детей, что ли, от нее хочет? Петрищевых-Лорен?!

— Кровь молодая, горячая. Вспомните себя в юности.. Если без скандалов, то можно, в качестве поощрения, отпустить его в более далекие времена.

— К неандертальцам?

— Ну что вы.. Например, в общество римских гетер. Думаю, ему понравится. Между прочим, — завлаб понизил голос, — вам тоже не мешало бы развеяться. Подарок к юбилею себе сделать.

Равиль хмыкнул и приподнял бровь.

Тем временем Рабинович продолжал шептать:

— Полная анонимность! Никто и никогда не узнает! Зато.. — он закатил глаза и добавил: — И меня бы с собой прихватили..

— Как же мы вдвоем в ванне поместимся-то?!

— А я сзади пристроюсь..

Равиля аж пот прошиб:

— Никаких сзади! Увлечешься, кто тебя знает.. Короче — забыли про разврат. Такое открытие надо использовать в общечеловеческом смысле, а не себе на потеху.. И Петрищева с подобными мыслями к ванне не подпускать! Привезет еще заразу античную в коллектив.. Кем он там хочет стать? Летчиком? Ну вот и пускай к братьям Райт отправляется.

— Не проконтролируешь..

— Ничего, отследим. Как начнет часто дышать да губами чмокать — сразу его ледяной водой окатить! И вообще, премии с него достаточно. Лучше давай покумекаем, куда мне во второй раз сгонять. Кого спасти..

Рабинович осторожно предложил:

— Может, Лермонтова?

— Творческих людей не предлагать! — решительно ответил Равиль. — Сложные они, неоднозначные. Его спасешь, а он потом тебя же обгадит в каком-нибудь пасквиле..

Они сидели, подперев головы, мучительно обдумывая ситуацию.

5.

Первым поднялся Равиль. Устремив туманный взгляд куда-то вдаль за вытяжное окошко, он скрестил руки на груди и твердо заявил:

— Решено! Знаю, кого спасать!

В крупных навыкате карих глазах Рабиновича заиграл интерес:

— И кого же?

Едва сдерживая комок в горле, Равиль хрипло произнес:

— Ильича!

Рабиновичу стало плохо. На мгновение онемев, он схватился за сердце:

— Которого?!

— Старшего! — отвечал технолог. — Ленина!

— Зачем? — тихо выдавил завлаб.

— Потому что великий человек! В конце концов, хватит играть в бирюльки. Пушкин, Софи Лорен.. Величайший человек двадцатого века, Владимир Ильич Ленин, — вот кто действительно заслуживает спасения! От ядовитой пули эсерки Каплан! Понимаешь, родной, — тут Равиль сел обратно на табуретку и с теплотой посмотрел на завлаба, — хочется совершить что-то значимое в жизни. Чтобы, когда на тот свет попаду, боженька по головке погладил..

Рабинович усомнился:

— Вы уверены, что вас там за это погладят? А не молотком стукнут?

— Не был бы уверен, не предлагал бы. Проживи Ильич хотя бы десяток лишних лет, страна по другому бы развивалась. Почитай, какие у него планы были. И ведь уже начинали развиваться. И с правильными американцами дружить начинали, и частную инициативу поддерживали. И лишь вследствие его немощи все это дело прикрыли, и раздрай в руководстве начался. А так — ни репрессий не будет, ни всяких прохиндеев во власти! Скорей всего, и войны не будет, — от этих вдохновенных слов голос Равиля задрожал. — Железной рукой приведем человечество к счастью!

— Но историки доказывают, — возразил Рабинович, возвращая главного технолога в реальность, — что Ленин был немецким шпионом.

— Ерунда.. С другой стороны, если тебе дают деньги на то, что ты и так давно хотел совершить, то почему бы не взять? А потом всех кинуть. Великий человек!

Завлаб растерянно спросил:

— А как вы его собрались спасать? Ведь секретное вскрытие показало, что в конечном итоге Ленин умер от застарелого сифилиса, — он развел руками: — Тогда уж лучше Петрищева послать с мешком презервативов. Но куда? Непонятно..

От предложения завлаба у Равиля случились колики в животе.

— Достал ты меня своим Петрищевым! Чтобы я больше не слышал эту фамилию! И про сифилис не слышал! — взорвался он и с нажимом произнес: — Владимир Ильич умер от полученных ран в результате покушения на него эсерки Каплан! Точка! Пули были ядовитые, поэтому Ильич не оклемался. Из этого и исходим. Лучше давай обсудим технические детали мероприятия..

Рабинович печально заметил:

— А с нами что будет? Вы не боитесь проснуться в далекой татарской деревушке на берегу Волги? А меня отправить в местечко под Бердичев?

— Все будет хорошо. Куда без нас.. Выживем и поднимемся. Как говорится, главное — чтобы жила страна! — Равиль слегка пошатнулся, затем встряхнул головой: — Итак, готовим диспозицию. Ленин в тот день выступал на каком-то заводе, если не ошибаюсь. Глянь википедию..

Завлаб раскрыл лежавший на столе ноутбук и через минуту докладывал:

— Тридцатое августа восемнадцатого года. Вечер. Митинг на заводе Михельсона..

— Кто бы сомневался.. Опять в Питер тащиться?

— В Москве..

— Хоть здесь порадовал..

— По окончании митинга Ильич идет к автомобилю, его задерживают разговорами, — продолжал Рабинович. — Тут-то Каплан и подсуетилась. Три выстрела из браунинга. — И удовлетворенно добавил: — Жилет выдержит.

— Никаких жилетов! — лицо главного технолога приняло вдохновленное выражение. — Лично повяжу убийцу. Зачем отвлекать Ильича на мелочи..

Затем он озаботился:

— Нужно представить антураж, чтобы думать про ситуацию, пока засыпаешь. Объемно представить. Иначе попадешь не туда. Родной, — обратился Равиль к Рабиновичу, — помоги. Книжку какую вспомни. Воспоминания старых большевиков.

— Зачем книжку? — удивился завлаб. — Есть прекрасный фильм на эту тему, «Ленин в восемнадцатом году». Сейчас пошукаю.

С этими словами он снова обратился к ноутбуку.

— Так, ищем на диске. А вдруг.. Тинто Брасс, короткометражки какие-то..

— Тинто Брасс, слава богу, про Ленина не снимал, — подсказал Равиль, шумно сморкаясь в пыльный платочек. — Опять Петрищевым запахло. Уволю..

— На торрентах поищу..

— Не надо там, долго качать. Глянь онлайн-кинотеатры.

Рабинович включил поиск. Через минуту радостно известил:

— Нашелся Ильич!

— Прокрути до покушения..

Они вдвоем уставились в серый экран.

— Так, смотрим.. Во какой цех здоровый, будто на авиазаводе! — удивился Равиль. — Чего они там клепали?.. Ильич красавец, как живой.. Народу-то, народу.. А вот и злодейка Каплан. Ишь, какая рожа дикая. Надо запомнить..

— Рабочие одеты, кстати, не современно, — заметил завлаб.

— Это точно, — Равиль оглядел себя. — Костюмчик в глаза бросается. Ну все, хватит, проникся я темой.. Есть тут у вас что-нибудь из простой одежды?

— А как же! — выключив ноутбук, завлаб пошуровал в углу, где валялись разные тряпки. — Вот, пожалуйста, ватник, краской забрызганный. Сапоги резиновые, малость дырявые, сразу предупреждаю. Брюки заправите, нормально будет.

— А на голову? По фильму видно, что все тогда в кепках ходили.

— Есть бейсболка драная, — услужливо предложил Рабинович. — С эмблемой «Нью-Йорк Янкис».

У Равиля возникло неодолимое желание ударить завлаба в ухо:

— Чё ты из меня хипстера делаешь?! Ищи нормальную кепку!

Завлаб вывалил мешок с мусором на пол.

— Вот какая-то, рабочие с прошлого года оставили. Вельветовая, стильная, с пуговичкой. Адски только воняет ацетоном..

— Сойдет.

Равиль примерил наряд, покрутился:

— Ну как?

Рабинович всплеснул руками:

— Со спины вы в кепке — вылитый Ильич! Неужели хотите геройски подставить себя?

— С ума сошел?! Сольюсь с толпой, вычислю эсерку эту и скручу.

— Осилите?

— У меня разряд по вольной борьбе! Ну всё, пора, — Равиль шагнул к ванной.

Его задержал завлаб:

— А на грудь принять?

— Елки зеленые, забыл совсем.. Наливай.

Рабинович булькнул в один стакан, потом в другой:

— Я себе тоже, а то волнуюсь..

Нюхнув содержимое стакана, главный технолог поморщился:

— Без закуски тяжко. Глянь что-либо..

В недрах шкафа с реактивами завлаб, порывшись, обнаружил небрежно завернутый в бумажную салфетку кусок хлеба с запотевшим лезвием сыра.

— Вот, пожалуйста.. Слегка подсохло, ничего..

Равиль взвесил на руке хлеб, по степени прочности не уступавший силикатному кирпичу.

— Это не бутерброд. Это орудие пролетариата. Набор «Убей эсера». Горбушкой сзади оглушить, и — сыром по горлу! Обойдусь..

Он поднял стакан и провозгласил тост:

— За революцию!

Выпив, Равиль громко крякнул и улегся в ванну.

— Спите спокойно, Равиль Ильич.

— Типун тебе на язык..

6.

Едва заснув, Равиль очутился в тесной толпе недалеко от входа в цех. Столько незнакомых людей вокруг себя он не видел с тех пор, как последний раз ездил в метро, лет пять назад. Ни одного человека интеллигентского вида, в основном рабочие, редко мелькали солдаты и матросы. В воздухе густо пахло луком, прелой одеждой и ядреным табаком. Равилю сразу захотелось курить. Он полез было в карман за пачкой «Парламента», но затем благоразумно рассудил, что с модной американской сигаретой в зубах будет выглядеть подозрительно и даже вызывающе.

Ничего, подумал технолог, потерплю.

Митинг, видимо, только что начался. На разогреве перед выступлением фронтмена с трибуны вещал усатый комиссар в перепоясанном портупеей кожаном мундире и фуражке. Его мало кто слушал, народ преимущественно общался между собой. Равиль отметил удивительную вещь — в разговорах людей ни разу не промелькнуло крепкое слово. Много жаргонных, приблизительного значения, много деревенского диалекта, мелькала даже татарская речь, но вот мата не было совсем. Что разительно отличало эту толпу от современной, двадцать первого века, матерящейся на каждом шагу и без пауз.

Возле дверей продавали какие-то революционные брошюры. Равиль хотел сгрести мелочь из кармана, но вовремя опомнился.

Сквозь гул толпы доносились обрывки криков выступавшего:

— Дадим отпор террору!.. Отомстим за смерть!.. Обрубим слюнявые руки контрреволюции!..

«Неужели опоздал?» — мысленно огорчился Равиль.

— Товарищ, про кого это? — на всякий случай интенсивно окая, спросил он у стоявшего рядом матроса в драном на локтях бушлате.

Тот повернул заросшее многодневной щетиной серое лицо непонятного возраста с вспухшими красными веками:

— Утром товарища Урицкого застрелили, гады. — И после короткой паузы неожиданно предположил: — А может и не гады..

Оглядев исподлобья Равиля, он принюхался:

— С кожевенного?

— Ога.

Матрос утвердительно кивнул, потом вытащил кисет с табаком:

— Курить будешь?

— Хорошо бы..

Широким движением порвав газетный лист, он сунул Равилю неровный кусок, отсыпал табака, потом себе. Стараясь скрыть свою неопытность в конструировании самокруток, Равиль повторял за ним все движения, как бы небрежно, но тщательно. Получился косячок размером с паровозную трубу. Матрос дал прикурить. От первой же затяжки Равилю стало смертельно плохо. Словно не тем концом сигарету закурил — по легким пополз едкий угарный дым. Затягиваясь, приходилось изо всех сил сдерживать кашель и сохранять удовлетворительное выражение лица.

Комиссар продолжал кричать, Ленина не было видно. Драгоценное время уходило без пользы для мировой истории.

Равиль автоматически, вскинув руку, посмотрел на часы.

И поймал цепкий взгляд матроса.

— Красивая штучка.. Что это?

Равиль похолодел.

— Да так, — с испугу забыв про оканье, отвечал он, — надысь с буржуя одного браслет снял. — И уточнил: — Главного технолога заводского..

— Красивая штучка, — повторил матрос уже с завистливыми и даже немного злыми интонациями. — Много на что выменять можно..

— Ну да, ну да, — Равиль не знал, куда деваться.

В этот момент толпа взорвалась, словно на стадионе в момент гола:

— Ленин! Ура! Ленин!

Люди замахали руками. В воздух полетели кепки, бескозырки и солдатские шапки. Воспользовавшись ситуацией, Равиль тоже заорал как чумной, подпрыгивая:

— Ильич — чемпион!

Толпа расступилась, образуя живой коридор. Из дверей в сопровождении высокого мужика вышел Ленин.

Потрясенный Равиль зачарованно наблюдал, как в двух метрах от него бодрой походкой шагал до боли знакомый по фильмам и фотографиям вождь революции. Всё как в кино — и мятый галстук в горошек, и распахнутое легкое пальтецо, и пресловутая кепка. А главное — бессмертный, запечатленный в миллионах портретов и памятников облик: узкие татарские глаза с хитрецой, рыжая бородка, упрямый рот. Ленин шел, ежесекундно приветствуя собравшихся и пожимая тянувшиеся к нему руки. Равиль инстинктивно сделал шаг вперед и протянул ладонь. Ильич ответил рукопожатием, на удивление крепким. От его веселого теплого взгляда Равилю стало не по себе. Он проводил глазами терявшуюся в толпе маленькую фигуру вождя, и, предельно возбужденный, стал скандировать вместе со всеми:

— Ленин! Ленин!

Взобравшись на трибуну, вождь успокоил публику и начал говорить, нещадно картавя:

— Нас, большевиков, постоянно обвиняют в отступлении от девизов равенства и братства. Объяснимся по этому поводу начистоту..

Куда там Жириновскому.. В наступившей тишине слова Ильича, сопровождаемые яркой жестикуляцией, долетали до самого дальнего угла, стучались в сердца людей и находили благодарный отклик.

— Если фабрики, заводы, банки и все богатства страны принадлежат капиталистам, а рядом мы видим крепостное рабство миллионов трудящихся и беспросветную нищету, то спрашивается: где тут ваше хваленое равенство и братство? Нет! Где господствуют «демократы» — там неприкрашенный, подлинный грабеж. Мы знаем истинную природу так называемых демократий!

Господи, подумал Равиль, с такими речами его бы сейчас в России люди на руках бы носили. Победа в первом туре стопроцентная.

— У нас же один только лозунг, один девиз: всякий, кто трудится, тот имеет право пользоваться благами жизни. Тунеядцы, паразиты, высасывающие кровь из трудящегося народа, должны быть лишены этих благ. И мы провозглашаем: все — рабочим, все — трудящимся!

После каждого призыва народ взрывался аплодисментами и криками, чтобы через мгновение стихнуть.

Закончил Ильич ободряюще:

— У нас один выход: победа или смерть!

Финальный рёв толпы заставил Равиля вспомнить о своей миссии. Так, подумал он, стреляли в вождя возле автомобиля, значит, надо пробираться выходу. Каплан наверняка там дежурит.

Едва он сделал несколько шагов, как почувствовал, что кто-то держит его за локоть. Повернувшись, увидел знакомого матроса. Тот недобро ухмылялся:

— Ты погоди, погоди.. — одновременно ощупывая запястье, где были часы.

Равиль попытался отдернуть руку, но матрос держал ее крепко:

— Погоди, не беги..

В это время толпа сжалась, пропуская Ильича к выходу. Стало тесно. Равиль, вспомнив борцовские навыки, заломил руку матроса за спину и освободился от захвата. В ответ тот двинул его локтем в скулу так, что кепка слетела. Равиль оттолкнул неожиданного врага, подобрал с земли кепку и боком ввинтился в кучу двигавшихся к дверям людей.

Тут матрос закричал:

— Контра! Держи контру!

На голос повернулся шедший впереди солдат. Перехватив взгляд матроса, он загородил Равилю выход и толкнул прикладом винтовки:

— Ты куда? Стой!

Равиль кинулся в сторону и уже вроде отстал от них, когда издалека вдруг послышались сухие выстрелы. Выходившие хлынули назад. Создалась невообразимая давка.

— Убили! Ленина убили! — слышались крики.

«И все-таки опоздал», мелькнуло в голове главного технолога завода наноизделий.

Теперь было поздно спасать Ильича. Требовалось спасать себя.

— Держи его! Держи! — истошно вопили откуда-то сзади.

Равиль, пробившись сквозь толпу к стене цеха, метнулся в распахнутую железную дверь. На всякий случай закрылся на крепкую щеколду. И тут же в дверь забарабанили кулаки:

— Открывай, контра! Убийца!

Плохо дело, подумал Равиль. Очень плохо. Разбираться не станут, кончат прямо здесь без церемоний.

Сильно болела скула.

Он осмотрелся. Помещение было небольшое, без окон, с хлипкой лампочкой в углу потолка. Кругом высились ряды ящиков. Равиль открыл один из них и обомлел: тот был полон гранатами, натуральными, времен первой мировой войны, со прикольцованным скрипучим рычагом на холодной жестяной ручке.

Еще чего не хватало. Если начнут палить, то шандарахнет неслабо и навсегда. Ему уже чудились звуки затвора винтовки.

Надо соображать, причем быстро. Мысли хаотично, словно тараканы, бегали по извилинам мозга.

Чтобы успокоиться, Равиль решил закурить. Пошарил по карманам в поисках сигарет и наткнулся на что-то плоское. Вытащив непонятный предмет, он истерично захохотал.

В руке лежал модный телефон.

Ну надо же, самая необходимая сейчас вещь! Вот взять и позвонить кому-нибудь! Передать привет от революционных масс..

В дверь начали дубасить чем-то откровенно тяжелым. Щеколда скрипела, но пока держалась.

Равиль вертел в руках гаджет. Рефлекторно нажал кнопки. Телефон включился. И внезапно показал наличие сети. Неустойчивое, едва мигающее.

Ерунда. Этого не может быть, никогда. Просто в голове не помещается.

Раздался мелодичный звонок и на экране появился профиль жены. Равиль в ужасе откликнулся:

— Да..

— Привет! — далекий голос жены показался издевательски беззаботным. — Чего пропал-то?

— Да!

— Я тут с меню на банкет вожусь. Белой рыбки заказывать или одной красной обойдемся?

За дверью нарастал шум. Слышались негодующие выкрики. Кто-то властно произнес:

— Товарищи, осторожно! Там боеприпасы! Не стрелять!

А телефон продолжал верещать:

— Ты Лейкина пригласил уже? Смотри, он в прошлый раз напился, дрался, к женщинам приставал.. И еще, Соколовых сколько будет?

Металлическая дверь грохотала от ударов снаружи.

Равилю показалось, что он видит сон. Сон внутри сна. Бред внутри бреда.

С другой стороны, если подходить к абсурдной ситуации глубоко системно, то и действовать следует тоже по законам абсурда.

Раф отключил жену и набрал Рабиновича.

— Алё?

— Родной, просыпай меня быстрее!

В трубке зашуршало:

— Алё! Равиль Давидович, вас плохо слышно!

— А ты где?!

— Мы тут с Петрищевым на крыльце стоим. Он курит, а я наслаждаюсь свежим воздухом. Вы уже проснулись?

Взвившись, Равиль заорал:

— Нет, я еще на заводе! Буди меня скорее!

Трубка засомневалась:

— Как же вы можете оттуда звонить? Разыгрываете..

— Буди скорее, инвалид! Убивают!

В этот момент щеколда, пронзительно звякнув, отлетела в сторону. Дверь распахнулась и в помещение ввалилась толпа людей с искаженными от ненависти лицами.

Равиль успел метнуться в темный проём между ящиков. За ним устремился знакомый матрос:

— Вон он, контра!

Равилю ничего не оставалось, как схватить из открытого ящика гранату и замахнуться:

— Назад, урки! Изувечу!

Матрос застыл на месте, удерживая остальных.

В этот момент по лбу Равиля покатились крупные капли пота. Накатываясь волной, они лились за воротник, застили глаза и не давали дышать.

Внезапно картинка поплыла, размылась и ухнула в темноту.

7.

Проснулся Равиль весь мокрый от того, что сверху лилась вода. Он продрал глаза и поднял голову.

Напротив стоял Рабинович с пожарным ведром.

— Проснулись, слава богу, — обрадовался тот. — А то я уже сомневаться начал..

С натугой выбравшись из ванной, Равиль кинулся на завлаба:

— Ты где гуляешь? Почему одного оставил?

Рабинович внезапно попятился. На его лице читался ужас, губы дрожали. Замогильным голосом он прошептал:

— Что это у вас?!

Равиль бросил взгляд на правую руку:

— Граната, что же еще.. Ты мне зубы не заговаривай! Отвечай, почему покинул объект?

— Так ведь это, — начал оправдываться завлаб, не отрывая глаз от гранаты, — зачем мне здесь постоянно находиться? Отлучился по нужде, встретил Петрищева, разговорились.. И все-таки, откуда это у вас?

— Из арсенала. Революционного..

С этими словами Равиль присел на табурет. Гранату он аккуратно положил на пол под ванну.

— Ты пожрать что-нибудь надыбал? С утра ни крошки во рту. Башка трещит, мутит всего.

Рабинович засуетился:

— Не беспокойтесь, все есть. Вот пирожки домашние с капустой и с вареньем, у девчонок в бухгалтерии слямзил, — он протянул главному технологу целлофановый пакет, от которого шел заманчивый аромат. — Кефирчика попробуйте, свежайший..

Подождав, пока Равиль запьет кусок, завлаб робко спросил:

— Вижу, непросто вам пришлось в командировке?

— Жесть! — с чувством отвечал Равиль, ощупывая ссадину на скуле. — Еще бы минута, и по кускам бы меня вытаскивал..

— Да, непростой период истории вы выбрали..

— А почему не спрашиваешь, удалась ли миссия? Небось, опять википедию мониторил?

Рабинович усмехнулся:

— Зачем? И так стало бы понятно. В случае успеха я бы в момент оказался среди родни в Бердичеве. Или в Израиле. Предпочел бы второе..

— Умён, молодец. Фаталист чистейшей воды.

— Вы лучше расскажите, как там в восемнадцатом году? Ленина-то видели?

Насытившись, Равиль расслабленно откинулся:

— А то! Даже руку ему пожал. Человечнейший человек, гений! Остальные не очень..

— Других вождей видели? Троцкого, Зиновьева, Каменева?

С трудом отходивший от недавних приключений Равиль ехидно заметил:

— Три богатыря! Вот натура, везде-то у вас свои люди.. Нет, не заметил. Главным образом вращался в среде пролетариата, а также солдат и матросов.

Закурив, он продолжил:

— Так себе публика. Нервная, вредная.. Видно, что не доросли еще до понимания равенства и братства.. Но Ильича чтут, как бога! Оно и понятно — я про всё забыл, слушая его речь. Призывно до дрожи. Жирик и рядом не стоял, унылый демагог. Под конец самому захотелось в коммунисты записаться.

— Так почему же провалилась миссия? — тревожился Рабинович. — Что помешало Каплан повязать?

Равиль задумчиво выпустил кольцо дыма. Оно летело к потолку, теряя очертания.

— Вот именно революционная сознательность публики и помешала. Это сейчас на митингах всякие мямлики безыдейные гужуются. А тогда народ был бдительный, чуть что — сразу к стенке. Не смог я к Ильичу пробиться. Возможно, надо было другую тактику применить. Что уж теперь говорить, живой, и ладно. Там такое после выстрелов началось..

— Так может стоить повторить? Оптимизировать тактику? Вы теперь там ориентируетесь, практически свой человек..

Равилю вспомнились лица рабочих и матросов, когда те ворвались на склад боеприпасов:

— Что-то плющит меня снова ехать в те края.. — он на мгновенье задумался. — И вообще, зреет мысль, что не так-то просто изменить прошлое. Такое ощущение, что время представляет собой весьма инерционную систему. У нас машина времени, а оно само — махина, неповоротливая. Мелкими вторичными движениями эту махину не повернуть.

Затем главный технолог ударился в рассуждения:

— А вот если представить, что можно было бы вождя в наше время перетащить.. Это ж сколько возможностей открылось бы! Пожалуйста тебе, и телевидение, и интернет. Прямые линии, ежедневные ток-шоу, баннеры в яндексе.. Про мордокнигу и твиттер вообще молчу. «Владимир Ильич, а как вы относитесь к событиям на Украине?» И посыпались лайки.. А инстаграмма? Вот Ленин готовится к выступлению перед офисной биомассой — сидит, наклонивши лысину, жмёт планшет.. Вот само выступление — взволнованные менеджеры скандируют партийные лозунги.. А вот селфи, как он встречает рождество на далеких островах — песок, солнце, пальмы, и на их фоне Ильич в акваланге и ластах.. Весь мир бы покорил!

Завлабу пустые фантазии были чужды:

— Законы физики никак не позволят его сюда переместить.

— А я что, по законам физики сегодня весь день путешествую? — возмутился Равиль. — Или по законам физики оттуда позвонить смог? Кстати, покумекай насчет этого парадокса. Сеть откуда-то взялась очень слабая.. Откуда она в восемнадцатом году?

Рабинович наморщил лоб и углубился в раздумья.

Спустя минуту он, просияв, разродился объяснением:

— Похоже, благодаря молекулярным трансформациям остается некая связь между объектом там и объектом тут. В том числе мобильником. Ведь вы утверждаете, что сигнал был очень слабый, пунктирный. Значит, он принимался телефоном здесь на сто процентов, и давал слабую утечку своему отображению там. Мою теорию подтверждает и то, с какой мукой я вас будил. Три ведра воды вылил..

— А там я будто всего лишь сильно вспотел..

— Вот видите! — торжествовал завлаб. — Есть теоретическое обоснование! В нобелевской лекции я так его и назову — парадокс Рабиновича!

В главном технологе проснулся едкий интерес:

— Уже тезисы набрасываешь? А само открытие в честь кого назовешь?

Завлаб, не думая, выпалил:

— В честь первопроходца — эффект Петрищева!

— Отлично, отлично.. Значит, вдвоем получать будете? Без меня? Действительно, кто я среди вас, так, подопытная крыса..

Тут завлаб смутился:

— Ну что вы, Равиль Альфредович, вас тоже куда-нибудь приткнем.. Например, в вашу честь можно назвать оборудование для эксперимента..

— Превосходно! — сытый и довольный, что остался в живых после попыток покушения, главный технолог зааплодировал: — Ванна Даянова! Или нет, лучше, — «равилева жидкость»! — он взял в руки бутылку, недоуменно ее потряс: — А где, собственно, продукт? Там еще грамм двести плескалось..

По черепообразному лицу завлаба пошли красные пятна, будто его поймали за кражей носков в магазине:

— Понимаете, тут Петрищев заходил без вас..

— В смысле — без меня?

— Когда вы к Ленину ездили..

— Ну и?

Рабинович горестно произнес:

— Выпили за ваше здоровье..

Равиль оторопел:

— Значит, пока я там рисковал жизнью во имя светлого будущего, вы здесь над моим телом активно похмелялись? Нобелевку будущую обмывали?!

С этими словами он угрожающе привстал, но вдруг замер, сел обратно на табурет и вытер рукавом лоб:

— Что-то меня опять пот прошибает..

— Так вы разденьтесь, жарко же.

Равиль начал стаскивать рабочую одежду.

— Кстати, — завлаб показал рукой, — кепочка-то чужая на вас.

Кепка действительно оказалась другой. Замасленая, потоптанная, с жестким картонным козырьком, нависавшим над лбом.

— В толкучке поменялся, — объяснил Равиль. — Я там в китайском ватнике и резиновых сапогах как Пьер Карден выглядел. Бедность жуткая, рвань, нищета.. Революция.. На, дарю.

Рабинович разгладил кепку и положил на лабораторный стол, рядом с пушкинским пером.

— Можно музей открывать. Еще и граната имеется.

При этих словах благодушное настроение обоих мигом испарилось.

8.

— Что с ней теперь делать-то?

Действительно, граната никак не вписывалась в рамки эксперимента.

— Вывезти за город и взорвать, — уверенно предложил завлаб.

Равиля одолели сомнения:

— По твоей теории каждый перемещенный предмет, будь то человек или мобильник, имеет некую связь со своим отображением в другом времени. Если мы взорвем отображение этой гранаты здесь, то кто даст гарантию, что она не жахнет там, в прошлом? И в этом случае она разнесет на молекулы мое тамошнее отображение. Соответственно, здесь я тоже могу пострадать весьма крепко. Такая вот физика вещей..

Рабинович долго осмысливал суть рассуждений главного технолога. Поняв их логику, горячо предложил:

— Значит, надо вернуть ее в прошлое. А там пускай взрывается на здоровье..

— Предлагаешь мне таки съездить обратно? — нахмурился Равиль. — Точно в тот момент? Положить гранату в ящик на свое место и тут же проснуться.. А вдруг ошибусь на пару минут? И попаду прямёхонько в руки революционных масс.. Не годится такой вариант.

— Может, здесь закопать где-нибудь? Или в речку выбросить?

— А если кто найдет? Причем завтра же? И проверит боеспособность? Вот сижу я на банкете в свою честь, чокаюсь-выпиваю, и вдруг — бах! — беззвучно разрываюсь на кровавые куски. Жена огорчится..

Рабинович почесал затылок:

— Можно попробовать обезопасить гранату. Взрыватель какой-нибудь вынуть, чеку подпилить..

— Кто этим заниматься будет? Я? Или ты? Взорвемся без всяких теорий.. Постороннего приглашать нельзя, спалимся дотла.

— Петрищев в армии служил. Можно его попросить..

У Равился снова зачесались кулаки:

— Забудь эту фамилию навсегда! Думай, думай..

В звенящей тишине, равномерно рассекаемой капелью из крана, тоненько скрипели мозги завлаба.

— Вот такой любопытный ход вырисовывается, — задумчиво произнес он после паузы. — Если мы переместим гранату в какое-то другое прошлое и там ее уничтожим, то по идее вероятность тройного эффекта ничтожна. То есть вообще отсутствует. Ведь здесь тогда останется отображение отображения, то есть нарушится прямая связь с прототипом восемнадцатого года. И ничего не произойдет. Исчезнет без следа.

— А с какой целью мы ее туда переместим?

— Вот это и есть самое интересное! — завлаб вскочил и взволнованно заходил по лаборантской комнате из угла в угол, ломая пальцы. — Нужно совместить требуемое и желаемое! То есть — необходимость и пользу!

Равиль начал догадываться:

— Грохнуть кого-то во имя истории?

— Вот именно!

Оба стали интенсивно искать жертву.

— Дантеса? Проходили уже.. Наполеона, прямо в Бородино? Не тот цимес, отыгранный материал.. Цареубийц — хрен знает где искать.. Опять на Каплан охотиться — скучно..

Тут Рабинович внезапно замер с отстекленевшими зрачками:

— Господи, как же я сразу не подумал.. Господи! — он воздел руки к небу и, прикрыв глаза, стал молитвенно раскачиваться: — Родные мои предки, я за вас наконец отомщу!

— Об чём это ты? — спросил Равиль, недоуменно глядя на завлаба.

Тот перестал качаться и, не скрывая счастливого удовлетворения от задуманного, объяснил:

— Кто главный злодей современной истории? Благодаря кому были уничтожены десятки миллионов жизней? Кто этот нелюдь?!

— Гитлер, — прошептал Равиль и обмяк.

Оба притихли. Каждый думал о своем. Завлаб о сладостной мести, главный технолог — о технических деталях планируемого мероприятия.

— Задача, без сомнения, великая.. Но как ты себе это представляешь? — хмуро спросил Равиль. — Боюсь, восемнадцатый год покажется детским утренником. Где этого фюрера ловить прикажешь? И когда?

Рабинович вернулся в действительность:

— Лучше, конечно, до начала войны, чтобы жертв поменьше было.

— А ну как побольше будет?

— Вряд ли.. Вся стратегия фашистов строилась на его безудержном фанатизме. Заменить Гитлера никто не мог, сразу бы пошла борьба за власть, всякие интриги, идеологические сомнения. Не тот фашист будет..

Равиль поддержал завлаба:

— И с блицкригом повременят. А то и вообще отменят. Наши успеют границы подготовить и сосредоточиться. Правильно говоришь.. Давай-ка, родной, глянь, когда они план Барбароссы мутить начали..

Пальцы завлаба снова запорхали по клавишам компьютера.

— Летом сорокового года! — победоносно провозгласил он через минуту.

— Вот туда и отправлюсь, — заключил Равиль. — Теперь о деталях.. Язык я приблизительно знаю, в обстановке сориентируюсь на месте. Где там нелюдь обитал? Небось, в рейхсканцелярии? Туда и организуем перемещение, без подготовки. Спасибо фильму про штирлица, все коридоры знакомы.

— А одежда? — резонно обеспокоился Рабинович. — Немцы преимущественно в форме ходили.

Равиль развел руками:

— Тут я полагаюсь на тебя. Доставай костюмчик поэффектней.

По лицу завлаба пробежала довольная улыбка:

— Проблем не будет. У меня троюродная сестра на «Мосфильме» костюмершей работает. Я мигом..

С этими словами он выбежал из лаборантской, на ходу вытаскивая телефон.

Пока завлаб отсутствовал, Равиль готовился к миссии. Первым делом он постарался побороть сутулость. Ходил по комнате, выпрямившись как столб, и оживленно репетировал нацистское приветствие, так резко и часто вскидывая руку, что разбудил застарелый остеохондроз. Затем, помассировав плечо и шею, он углубился в компьютерный словарь немецкого языка, проговаривая неуклюжие звуки. Давно забытая фонетика давалась туго. Черт с ним, подумал Равиль, буду брать скрежетом в голосе.

Вскоре появился Рабинович.

— Вот, примерьте, — он развернул мятую серую форму.

Взяв в руки грубую куртку, Равиль разгневался:

— Играешь мной?! Что это за хэбэ шахтерское? Там же главный штаб! Сплошь генералы да полковники ходили. Эсэсовцы, гестапо.. А тут даже погоны отсутствуют. Предлагаешь мне сразу погореть?

У завлаба вырвался горький вздох:

— Понимаете, Равиль Адольфович, на вашу конституцию организма ничего подходящего не нашлось. Не существовало в природе эсэсовцов и генералов такой, извините, мелкой комплекции.

— А это тогда откуда?

Сделав шаг назад и прикрывшись на всякий случай локтем, Рабинович едва выговорил:

— Это униформа гитлерюгенда..

Онемевший от возмущения главный технолог окаменел, словно персонаж античной трагедии.

Воспользовавшись паузой, завлаб торопливо продолжил:

— Всё нормально, не беспокойтесь. Вы похожи на юношу, и габаритами, и даже внешне — глаза непосредственные, губки бантиком, растительность на лице практически отсутствует.. Чтобы не вызвать нездоровые подозрения вашей сединой, я специально картуз прихватил, — Рабинович нацепил армейскую кепку на продолжавшего пребывать в прострации Равиля и со слащавой интонацией подтвердил: — Весьма хорошенький мальчуган! Только поменьше рот открывайте, а то зубы выдадут..

К главному технологу вернулся голос:

— Родной, убью! — и швырнул кепку в завлаба: — Ты хоть понимаешь, что меня ждет верная смерть в этом прикиде?! С какой стати в секретной ставке фюрера вдруг объявится плохо одетый глухонемой мальчик? С гранатой в руке?

Рабинович подобрал кепку, отряхнул и спокойно продолжил:

— Я всё предусмотрел. Вы там будете фигурировать в качестве ординарца.

— Чьего? — не понял Равиль.

— Моего.

Тут завлаб вытащил еще один костюм, черный, размеченный эсэсовскими нашивками. И высокую фуражку с элегантными сапогами в дополнение.

— Как раз мой размерчик нашелся, — объяснил Рабинович. — Я так с самого начала задумывал. Посылать вас одного, во-первых, жалко. Во-вторых — эта миссия должна стать моей. Чтобы, как вы говорили давеча, боженька по головке погладил. А без вас я тоже не смогу, стремно. Вдвоем-то веселей, как вы считаете?

Присев на табуретку, Равиль обхватил голову руками:

— Ну ты и закрутил, родной..

Потом резко встал:

— Ладно, одеваемся.

Через пять минут они придирчиво рассматривали друг друга.

— Прекрасно, Равиль Виссарионыч! — восхищался завлаб. — Хоть сейчас в бой! Костюмчик как влитой сидит.

— Влитой, — не без раздражения ворчал главный технолог. — Две дырки вон сбоку, откуда?

— Пиротехника, ничего не поделаешь.. А я как выгляжу?

Равиль смерил завлаба скептическим взглядом:

— Типичный оберфюрер. Кудрявый лопоухий брюнет с полными семитской тоски глазами и выдающимся носом. Классический ариец. А с языком у тебя как, кстати? Кроме «Гитлер капут»?

— Обижаете. Мне мама на идише песни пела в детстве. Я и выучил. Тот же немецкий, только мелодичней.

— Ясно, — хмыкнул главный технолог. — Отправляемся на заклание. Нас будут бить долго и с упоением.. Гранату куда спрячем?

Завлаб протянул видавшую виды матерчатую авоську:

— Хоть и подозрительно, но надежней, чем целлофановый пакет из супермаркета.

Они подошли к ванной. Тут Равиль хлопнул себя по лбу:

— Выпивки-то нет! Без нее может не сработать.

Вздохнув, Рабинович выудил из недр шкафа бутылку вина:

— К Новому Году берег. Массандровский портвейн. Но раз такой случай..

Привычным движением среднего пальца он протолкнул пробку внутрь и булькнул в стаканы:

— Ну, за победу!

Затем они с усилием поместились в ванну.

— Итак, — произнес Равиль, зевая, — длинный коридор рейхсканцелярии..

9.

Коридор оказался не таким уж и длинным. Он постоянно ветвился, уводя в разные стороны. Справа и слева мелькали двери кабинетов. У особо важных дверей, широко расставив ноги в начищенных до блеска сапогах, стояли постовые эсэсовцы с каменными лицами.

Казалось, что Рабиновича они ничуть не смущали. Завлаб совершенно преобразился — надменный взгляд, четкая поступь, плечи развернуты. Отрывистом голосом выкрикивая «Хайль!» и картинно вскидывая руку, завлаб приветствовал старших по чину, изредка встречавшихся в коридоре.

Семенивший сзади главный технолог откровенно им любовался.

— Прямо, фашист фашистович, — шептал Равиль, помахивая авоськой. — Кто бы мог подумать..

— Помолчите, битте, Равиль Адольфович, — сквозь зубы цедил Рабинович, — заметут-с.

— Да я уж и так тише воды ниже травы.. Как дурачок деревенский..

На следующем перекрестке завлаб резко свернул влево, потом вправо. Эсэсовцы кончились, коридор был пуст.

— Куда привел, сусанин?

Не ответив, Рабинович нырнул в ближайшую дверь, увлекая за собой Равиля.

Осторожно раздвинув плотные портьеры и убедившись, что в комнате никого нет, они зашли внутрь.

— Зачем мы здесь? — пожал плечами главный технолог. — Вероятность, что сюда завернет Гитлер, слабо пульсирует около нуля.

Завлаб, игнорируя его ворчание, стал внимательно исследовать стены. И вскоре нашел, что искал.

— Вот, — удовлетворенно произнес он, отшпиливая лист с каким-то чертежом, — как я и предполагал.

Равиль прочитал вслух длинное слово:

— «План эвакуации здания». — И с восхищением посмотрел на завлаба: — Здесь же все кабинеты и входы-выходы расписаны! Ну ты и голова!

Рабинович скромно потупился:

— Немцы — народ педантичный. На каждый случай имеют подробный план.. Для вас, руководителей, подобные мелочи слишком микроскопичны, не уровень. А для нас, среднего персонала, это ежемесячная работа: планы, мероприятия, графики, инструкции. Вы мыслите глобально, минуя детали. В которых самая суть..

Он ткнул пальцем в помеченный красным прямоугольник:

— Так, мы находимся вот здесь. Нам нужен кабинет фюрера, то есть самый большой. Чертеж сделан по масштабам, что облегчает поиск.. Вот он, через два коридора. Причем, судя по пунктиру, сзади имеется отдельный запасной выход. Туда и направимся.

— А охрана?

— Экий вы примитивный.. Это же аварийный выход. То есть снаружи дверь замаскирована. Элементарная секьюрность.. Вы что, фильмы про разведчиков никогда не видели?

— Я телевизор вообще не смотрю. Только мозги засирать..

— Напрасно, там иногда можно почерпнуть много полезного.

Тут завлаб принялся озираться, нервно покусывая губу.

— Чего ищешь, родной?

Рабинович нырнул за портьеру. Вскоре послышался радостный возглас:

— Отлично!

И вынырнул обратно в комнату, держа в руке небольшой топорик:

— Молодцы немцы, противопожарный щит в порядке держат, — объяснил завлаб. — Не исключено, что дверь придется снаружи взламывать. Держите, Равиль Максимыч. «Золенген», фирменный..

Главный технолог принял инструмент с глухим недовольством:

— Почему мне-то всё носить приходится?

— Потому что с топором в руке я буду выглядеть неестественно.

— А я, значит, родился с ним?

— А вы можете спрятать топор в сумку.

Поправив фуражку и придав лицу хищное выражение, Рабинович выглянул в коридор.

— Кажется, никого. Пора..

Они дошли по коридору до второго перекрестка, свернули влево. Здесь им навстречу попался жирный белобрысый офицер с мутными глазами, от которого за версту несло скверным одеколоном. После приветственных хайлей немец остановился и, показав на Равиля, о чем-то спросил завлаба. Тот приоткрыл рот и задумался.

В этот момент главному технологу стало по-настоящему страшно. «Это провал!» — подумал он. Сразу в голове завертелись нехорошие мысли. Перед глазами промелькнула вся жизнь. «Кто я? Зачем живу? Какого хрена вообще мы сюда сунулись? Откуда взялась эта одержимость святой идеей? Что за идиотизм». В животе гадостно заурчало. Резко захотелось обратно в родной кабинет, с компьютером на столе и развешенными по стенам грамотами. И вообще — домой, скорее домой, где играет мячиком внук, где жена готовит вкусный ужин, а в холодильнике зябко ежится теплолюбивое «Бордо»..

Спустя несколько секунд, показавшихся Равилю вечностью, завлаб вдруг расхохотался и принялся кивать головой:

— Я, я!

В ответ немец глупо хихикнул и пошел своей дорогой.

Подождав, Равиль тихо произнес:

— Чего он хотел?

Едва шевеля губами, бледный от напряжения завлаб отвечал:

— Шутил, пидорюга. Типа, женщин сюда водить нельзя, а мальчиков можно. Еле понял его, акцент дурацкий.. Битте, пот со лба вытрите..

Равиль расслабленно выдохнул:

— Европа поганая..

Коридор с потайным выходом был освещен слегка беднее, чем прочие. В конце его высились пара монументальных охранников.

Рабинович, сбавив шаг, украдкой показал Равилю на обитую гладкой доской стенку:

— Примерно здесь.

Тот чертыхнулся:

— Прикрой, изобрази что-нибудь..

Завлабу пришло в голову изображать туберкулезника. Он остановился и начал кашлять с такой мощью, что фуражка чуть не слетела с головы. Тем временем Равиль за его спиной, прислонившись к стенке, ощупывал доски. Ковырнув третью пальцем, он ощутил эфемерную податливость. Теперь его стало волновать, как бы понезаметнее поддеть доску топором. Решил прямо через авоську, благо материя тонкая.

— Там же граната! — прохрипел уже багровый от нечеловеческого кашля завлаб. Казалось, его вот-вот хватит удар.

Равиль, не обращая внимания, орудовал инструментом в районе предполагаемого замка. Неожиданно что-то внутри стенки щелкнуло, и доска, превратившись в дверь, гостепреимно откинулась.

Они боком юркнули внутрь. Там было темно и душно. Прикрыв дверь, Равиль провел по стене рукой в поисках выключателя. Щелчок — и перед их глазами открылся узенький коридорчик с двумя дверями. Одна, в торце напротив, была обита мрачной коричневой кожей. Вторая, боковая, простая деревянная, почти сливалась со стеной.

— Очко, — шепотом догадался Рабинович. — Приготовьте оружие. Вдруг он сейчас там кряхтит с газеткой?

Замочить Гитлера в сортире рейсканцелярии выглядело привлекательно. Равиль занес топор над головой и, преисполненный звериной яростью, распахнул дверь настежь.

Пусто. И даже света не было.

— Повезло гаду, — с досадой произнес завлаб.

Он тут же приник ухом к главной двери, по всему ведшей в кабинет:

— Кажется, никого..

От нервотрепки последних минут у Равиля снова забурчало в животе.

— Родной, ты подежурь, а я быстренько воспользуюсь случаем, — обратился он к завлабу.

И, опустив сумку на пол, стал расстегиваться.

— Вы с ума сошли! — ужаснулся Рабинович. — А как же моя теория?

Равиль застыл в недоумении:

— То есть хочешь сказать, что там в ванной я тоже обхезаюсь? Только уже в штаны?

— Не исключено.

— Но ведь сам говорил, что связь слабая? Может, там я только пукну?

— Вопрос соотношения масшабов событий еще не до конца нами проработан. Возможно, пукните, а возможно — совсем наоборот. Я бы в любом случае поостерегся..

Равиль застегнулся обратно, ворча:

— Это всё твой кефирчик виноват..

Оставалось терпеливо ждать появления фюрера.

Рабинович стоял, прислонившись к косяку, и напряженно вслушивался в пустоту за дверью. Главному технологу удобнее было сидеть на унитазе, индифферентно откинувшись.

Через пару минут он зевнул:

— Чего-то в сон потянуло. Вздремну, пожалуй..

Рабиновича аж всего перекорежило:

— Совсем у вас головы нет! Мы же сейчас уже как бы во сне! И физически находимся большей частью там, в ванне. Под воздействием молекулярных изменений. Представляете, что с вами может прооизойти?

— Что? — не понял Равиль.

— Можете переместиться отсюда еще куда-нибудь! Причем неосознанно!

— Я бы с радостью, — вздохнул главный технолог. — Домой, к холодильнику и безопасному толчку. Устал я что-то историю творить..

Завлаб строго посмотрел на него и хотел что-то ответить, но в этот момент за кожаной дверью послышались голоса.

— Выходим на боевые позиции!

10.

Жестяная ручка гранаты приятно холодила ладонь. Зацепив пальцами кольцо затвора, Равиль пристально смотрел на завлаба, который должен был подать знак для атаки.

Похоже, в кабинете находилось три человека. Один рявкающим визгливым голосом отчитывал другого, уныло оправдывавшегося. Третий давал пояснительные реплики. До Равиля доносились лишь обрывки фраз.

— Какое-то письмо обсуждают, — заметил Рабинович, приникнув к двери ухом. — Не могу понять..

В немецком разговоре возникла пауза. Отчетливо были слышны шаги, то удалявшиеся, то приближавшиеся.

— Гитлер. Волнуется чего-то..

Рявканье возобновилось.

У Равился начали неметь пальцы.

— Давай, открывай дверь, — шептал он в волосатое ухо завлаба. — Всех накроем..

Рабинович нервно повел плечом:

— Тихо вы, не мешайте слушать.. Тут толком разобраться надо..

Теперь заговорил второй немец, долго и нудно что-то докладывая. Третий продолжал вставлять пояснения.

Завлаб повернул голову:

— От Черчилля письмо..

Доклад немца закончился быстро. И, судя по шагам и звуку хлопнувшей двери, Гитлер остался в одиночестве. Он шелестел бумажками, ругаясь вполголоса.

— Самое время! — произнес Равиль, протискиваясь вперед.

— Стоять! — окоротил его завлаб. — Здесь я командую! Есть некоторые сомнения..

Неожиданно они услышали, как фюрер стал приближаться к двери.

— Атас!

Что делать?! Главный технолог на всякий случай схватил в другую руку топор.

— Нет! — лицо Рабиновича побелело. — К унитазу! Наклонитесь и шуруйте там рукой!

Ничего не понимающий Равиль послушно исполнил приказ. Продолжая сжимать топор левой рукой, правую с гранатой он опустил в унитаз.

Сзади послышался скрип открываемой двери.

Краем глаза Равиль увидел, что на пороге стоит настоящий Гитлер. Челка, чаплинские усики, слегка сгорбленный, фюрер изумленно смотрел на двух малознакомых ему людей, хозяйничавших в туалете.

Рабинович вытянулся по швам и вскинул руку в приветствии. Равиль предпочел продолжать ковыряться в толчке.

— Вас ист дас?! — тявкнул фюрер.

— Туалете бракх! — ответствовал завлаб. — Репаратуа!

Гитлер изобразил зверскую физиономию:

— Швайне!

И, повернувшись, вышел через длинный кабинет в коридор.

Главный технолог медленно выпрямился и уставил немигающий взгляд на завлаба.

— А теперь, родной, объясни, что происходит..

Рабинович опустил голову. Глубокая морщина разрезала его лоб.

— Всё оказалось очень непросто.. Вы сядьте пока..

Сняв фуражку и пригладив волосы, он продолжил:

— Ему, вероятно, Гесс докладывал.. Что Черчилль прислал письмо. В котором просит не вступать в войну с Англией. Вместо этого он хочет объединить усилия и направить удар сразу против СССР. В этом случае Германия атакует нас с запада, Англия — с юга из Ирана через Кавказ и Каспий, поддых так сказать, и блокирует северные морские базы. Учитывая неподготовленность наших рубежей, разгром прогнозируется закончить через пару месяцев, выходом к Уралу и Средней Азии. Дальше — расчленение страны с привлечением Америки и Японии. Их лояльность гарантирована, — завлаб вытер рукавом пот со лба: — Такие вот дела..

Равиль крепко задумался. Потом спросил:

— И что Гитлер?

— Согласно историческим хроникам, Гитлер отклонил предложение англичан. И этим же летом начал бомбардировки острова. Собственно, в данный момент и он обдумывает именно такое решение.

— Так объясни, почему мы не можем его грохнуть?

— Дело в том, что Гесс, выражая позицию генштаба, рекомендует принять это предложение. Мотивировок масса, всё стройно и логично. Таким образом, если фюрера сейчас устранить, то, как это не парадоксально звучит, мы обречем нашу страну на жестокое поражение. Однозначно..

Равиль крепко задумался. Ведь прав завлаб. Если немцы объединятся с англичанами, то у советской страны нет шансов. Нельзя сейчас Гитлера убивать, никак нельзя.. Пускай лучше история идет своим тяжелым неспешным ходом. Да, с разрухой, страшными жертвами и нестихающей болью. Но — с победой.

И не надо вмешиваться. Альтернатива может оказаться гораздо хуже.

Он поднял руку. С гранаты капала вода.

— Куда её теперь?

— Запал уже отсырел, недееспособна. Бросьте в толчок.

Граната, булькнув, утонула.

Сев на корточки, Рабинович опустил глаза. Лицо его как-то постарело, осунулось. По щекам бегали желваки.

— Вот верите, голыми руками готов был задушить эту нечисть. Еле сдержался..

На завлаба было горько смотреть.

Равилю пришлось брать ситуацию в свои руки.

— Желательно валить отсюда поскорее, — сказал он решительным тоном, запихивая топор в сумку. — А то пожалуется фюрер офис-менеджеру, набегут сантехники с охраной. Возникнет проблема..

Рабинович полез в карман и вытащил оттуда часы:

— Через несколько минуты нас должны разбудить.

— Кто? — изумился Равиль.

— Сами знаете, зачем спрашивать..

— Петрищев?! — взвился главный технолог. — Откуда? Почему?!

Завлаб осуждающе посмотрел на Равиля:

— А кто же еще? Я, когда за формой бегал, встретил его, рассказал про намечаемую командировку. Петрищев разнервничался, раскричался — «с вами хочу, заразу фашистскую зубами рвать буду!». Еле отговорил его, типа, ты здесь в тылу нужнее.. Потом, засыпая, послал эсэмэску. Мол, разбуди нас во что бы то ни стало ровно через час. Сами-то никак.. Он парень ответственный, не подведет. Так что — ждем.

Равиль присел на гитлеровский унитаз и со всхлипом зевнул.

— Если подумать, то Петрищев — единственный нормальный человек среди нас, — философски протянул он. — Мы глобальное что-то хотим совершить, историю покорежить якобы в правильную сторону. Да только без толку.. Мелки мы больно, чтобы сдвинуть эту махину.. А у Петрищева вполне естественные желания. Стать летчиком, трахнуть итальянку. Выпить от души, пострелять на досуге. За своих — горой. Нормальный русский человек. Совсем как я в его годы..

— А мне всю жизнь хотелось стать врачом, — поделился завлаб. — Однако, имея в родственниках проректора технологического института, не смог избежать легких путей. Так и покатилось..

За дверью кабинета вдруг послышался какой-то шум.

Равиль насторожился и возбужденно зашептал:

— За нами пришли! Где твой Петрищев?!

Снова возникли голоса.

— Вроде не до нас им, — тоже шепотом отвечал завлаб. — опять что-то обсуждают. Поглазею..

Он приник глазом к замочной скважине.

— Карту изучают. Гитлер с генералами.. Обдумывают ситуацию.. Что-то про Англию талдычат.. Похоже, фюрер колеблется..

Голоса стихли.

— Кумекают, сволочи..

Внезапно откуда-то изнутри завлаба раздалась тоненькая мелодия. Печальная скрипка выводила «Хаву Нагилу».

— Блин, телефон..

Рабинович, выпрямившись, стал шарить по карманам.

— Черт, где он.. Черт..

Звук усилился. Мелодия начала обростать голосами.

— Я его в трусы спрятал.. Ремень, зараза..

Зажигательно подключились духовые и хор. Пытавшийся вытряхнуть телефон из подштанников Рабинович, казалось, исполнял ритуальный танец.

В кабинете раздались громкие восклицания, больше похожие на ругательства.

У Равиля пересохло во рту.

— Ну всё, капец, — пробормотал он. — Не думал про такой финал..

За дверью уже кричали. Музыка орала вовсю.

Тут в голову главного технолога пришла безумная идея.

— Убери ладошки, родной, — приказал он продолжавшему извиваться завлабу.

Рабинович покорно поднял руки. Штаны его при этом упали, обнажив трусы в цветочек.

Равиль сделал шаг назад и со всей мочи двинул сапогом завлабу по центральной ромашке.

Тот, охнув, согнулся пополам и .. исчез. Вместе с ним в пространстве и времени растворилась и «Хава Нагила».

— Хоть одного спас, — вздохнул Равиль.

Шум в кабинете нарастал.

Равиль сжал топор. Что ж, подумал он, придется принять бой. Первый и, возможно, последний в жизни.

Неожиданно, как-то само собой из него с диким акцентом громогласно вырвалось:

— Иестудей, олл май траблс сим со фар эвей!

За дверью послышался визгливый крик:

— Ингландер! Юберолл!

В этот момент у Равиля перехватило дыхание. Он попытался глотнуть воздух и продолжить песню, но что-то стальной хваткой держало его за горло.

И наступила ночь..

11.

Кругом холод и тьма. Потом вдалеке, нарастая, заиграли яркие искры. Сквозь холод повеяло теплым дыханием, которое тут же превратилось в извержение вулкана. Еще через мгновение на Равиля обрушился свет.

С горла упало стальное кольцо. Главный технолог завода наноизделий сделал судорожный вдох. Набатом застучало в висках. От мозгов, грозивших вот-вот закипеть, отхлынула жаркая кровь.

Дыхание восстановилось. Равиль открыл глаза. Первое, что он увидел — нависшие над его лицом суставчатые ладони Рабиновича.

— Живой, живой! — защебетал знакомый голос. — А я уж подумал.. Слава богу, Равиль Хаммятович, слава богу!

Главный технолог поднял голову.

— Наконец-то отчество мое выговорил, — просипел он, больно сглатывая. Казалось, в горло засунули кухонный ёршик для посуды.

— Как вы себя чувствуете? — с неподдельным сочувствием спросил завлаб.

— Как Дездемона. Счастливо спасенная..

— А что было делать? — развел руками завлаб. — Водой будить долго, мог не успеть. Бить вас рука не поднялась, и следы бы остались.

— Поэтому пришлось слегка придушить.

— Зато надежно. Не щекотать же..

Перевалившись через край ванны, Равиль, шатаясь, дошел до табуретки и сел. Потер занемевшую шею, подвигал кадык. Вроде функционирует.

И устало замер, подперев голову кулаком.

— О чем задумались? — несмело спросил Рабинович.

После паузы Равиль набрал побольше воздуха в легкие:

— О связанных в пучок нитях дхармы, требующих распутывания в пределе до нирваны.

— Понимаю..

Главный технолог оглядел лаборантскую:

— А где наш зам по тылу Петрищев?

— Спасовал! — засмеялся завлаб. — Это же он звонил. Так сказать, превентивно, за минуту до исполнения приказа. А как увидел меня орущим от боли, сразу побледнел, схватился за голову и убежал курить. Испугался начальственного гнева. Молодо-зелено, дюже впечатлительный..

— Ты уж извини, родной, другого выхода не было..

— Да нормально всё.. Заживет..

У Равиля проснулась память:

— Как там википедия поживает? Ничего мы не натворили предосудительного?

— Да вроде нет, — бодро заметил завлаб, расстегивая эсэсовский китель. — Иначе искать нас нужно было бы совсем в других местах.. Как вы сами говорили, нашими лилипутскими уколами махину истории с пути не свернуть. Зато развлеклись неслабо.

— Это точно..

В тишине неожиданно раздался стук в дверь.

— Уборщица, — подсказал Рабинович. — Третий раз уже просится. День-то к вечеру совсем.

В животе у Равиля опять противно забурчало. Он резко встал:

— Значит, так. Переодеваемся в штатское, и через пять минут ко мне в кабинет заходи. Нет, лучше через десять. Обсудим планы на будущее..

В указанное время завлаб сидел на шатком гостевом стуле в кабинете главного технолога и с аппетитом уничтожал оставшиеся пирожки.

Равиль задумчиво курил в форточку.

Одну сигарету, потом другую.. Дым не хотел лететь на улицу, извивался в конвульсиях и оседал по углам.

Рабинович смял пустой пакет в урну.

— Натрескался?

— Так весь день в заботах и беготне. Сил и нервов сколько потратил. Требовалось скомпенсировать.

Равиль, накурившись, устроился в кресле.

— Ну что, родной, думаешь сказать? Что делать дальше будем? Обрисуй горизонты.

В глазах завлаба заиграли сумасшедшие огоньки.

— Во-первых, — начал он, — известим о сделанном открытии научную общественность. А также журналистов популярных изданий.

— Этих-то зачем? Для шума?

— Вот именно. Если их не подключить сразу, то никто и не узнает. Нагрянут люди в штатском и закроют нас по полной программе секретности. И прощай нобелевка.. Да что там нобелевка, в соседний подъезд только по пропуску. Навсегда.

— Разумно, — протянул Равиль и потер лысину. — А дальше что?

— Дальше — делаем молекулярный анализ наслоений по стенкам ванной. Меряем электромагнитный и радиоактивный фон. Анализируем, моделируем строго по согласованной программе. Готовим полигоны. Под это дело нам целый институт дать могут! — оживился Рабинович. — Вас директором назначат, меня первым заместителем. Петрищева — начальником безопасности. Оклады, нобелевка, мировая известность.

— Дачу достроишь..

— Не то слово! Развернемся по полной.

Равиль внимательно посмотрел на завлаба:

— Ты не понял. С открытием-то что будем делать? Продолжать эксперименты? Дантесов с Капланами гонять?

— Ну зачем обязательно кровь? Всё в рамках гуманизма. Станем организовывать экспедиции в прошлое. Историков привлечем. Очень удобно — представил себе антураж старого кремля, махнул стакан, отрубился — и изучай себе на здоровье эпоху какого-нибудь царя ивана. Я думаю, — тут Рабинович понизил голос, — очень большую заинтересованность в нашем открытии проявят церковные круги. Просто-таки валом повалят. Особенно израильские раввины. Такое безумство начнется..

— Ну да, ну да.. У мусульман тоже наверняка возникнет интерес. Я уж не говорю про христиан..

— Колумба можно встретить тайно, на берегу америки, под видеокамеру. С Наполеоном побалакать..

— А представляешь, если вдруг фоменковский бред правдой окажется? Это же переворот полный в науке!

От открывавшихся перспектив захватывало дух.

— С понедельника и начнем, — заметил главный технолог. — Ты за выходные прикинь план мероприятий. Пресса, телевидение, интернет-издания — списком. Разошлем приглашения по академиям. Подготовим встречу. Лаборантскую желательно сегодня прибрать и опечатать, чтоб лишних не было.

— Я уже приказал уборщице. А замок лично повешу, амбарный.

— С утра готовим материалы для публикации. Но сначала, — лицо Равиля озарилось светлой улыбкой, — я сгоняю по быстрому в Нью-Йорк декабря восьмидесятого года.

— Что вы там забыли? — изумился завлаб.

— Дело есть. Человека одного спасти надо, — Равиль повернул голову в сторону ветхого портрета Леннона. — Хорошего человека. Не боись..

Рабинович вскочил и в бешенстве замахал руками:

— Зачем вам это надо именно сейчас? На пороге мировой известности? Потом нельзя никак спасти?

— Потом есть вероятность, что уже и не дадут.

— Где гарантия, что это не повлияет на современность?

— В том-то и дело, что, я уверен, повлияет исключительно в лучшую сторону. Доброты в мире больше станет.. В конце концов, я же рокер!

— И что это значит?

— Это значит, что я резкий, но я за правду.. И всё, хватит споров. Кто здесь начальник?

Завлаб сел обратно на стул и горько произнес:

— Эх, Равиль вы Иваныч.. Нельзя быть таким широким, нельзя..

В этот момент в кабинет постучали.

— Да-да!

Вошла уборщица.

— Всё убрала и вымыла, как велели — доложила она, обтирая руки полами рабочего халата. — Тряпки из углов и что там на столе валялось, перья всякие, картузы драные — снесла на помойку. Теперь чистота, хоть Киркорова приглашай.

У Равиля вдруг как-будто внутри что-то лопнуло.

— А ванну трогали?

Уборщица радостно известила:

— А как же! Уж какая грязная и вонькая была.. Замучалась тереть.. Сначала содой, потом пемолюксом с железной щеткой. Еле отодрала, уж какая там короста была.. Зато сейчас блестит и сверкает как новая!

На Рабиновича было страшно смотреть. Он моментом постарел лет на двести.

Открыв рот, главный технолог хотел что-то сказать, но из горла вместо слов вылетел похожий на бульканье истерический смех.

— Да, — заметила уборщица, уходя, — там в ванной я топорик нашла импортный. Новенький, острый.. Мне велели все выкинуть. Ничего, если я его домой захвачу? Деду в деревне сгодится. Спасибо вам большое!

Подгоняемый сквозняком табачный дым фиолетовой тенью юркнул в оставшуюся полуоткрытой дверь..