Как я был Дедом Морозом или «Борода лопатой».

У меня и сейчас-то борода хило растет, а уж по молодости..

Подходит ко мне наша профсоюзная активистка Ленка Менщикова, шумная хлопотливая женщина из сектора программистов.

— Скоро Новый Год, — затараторила она, — а у многих наших сотрудников есть маленькие дети.

— Очень рад, — отвечаю, — только я-то тут причем?

Ленка продолжала:

— У нас существует традиция. По квартирам сотрудников ездит Дед Мороз и раздает детям подарки. Есть мнение, что ты справишься. Парень здоровый, молодой, недавно институт закончил. Справишься..

Тогда это называлось — общественное поручение. И радости обычно не вызывало.

— А чего, — говорю, — другого никого нет на эту роль? Попредставительней? Вон, Шура Прохоров, электронщик, — косая сажень и голос громовой.

— Шура уже был Дедом Морозом. Три года подряд. Надоело.

— Ну, тогда Феликс Каплун.

— У него борода черная отовсюду растет. Дети испугаются.

— У Витьки Гордуновского бороды нет.

— Нельзя — напьется.

Это точно. Потом еще и разговоры с дитём заведет философские, о смысле жизни.

— Тогда Леша Самохин или Женька Шихман.

— Они непьющие. Сломаются.

Вот, оказывается, какая требовательная профессия — Дед Мороз. Должен быть пьющим, но не очень. Но выносливым. Росту обязательно среднего и выше, а то дети засмеют. Лицом — босой, чтобы ватная борода не диссонировала. Раскрепощенный, но не развязный. Ну и, естественно, с добрым характером.

Круг претендентов сузился до предела. В нашем вычислительном центре мужиков наперечет.

— На машинно-счетной станции инженер есть, высокий такой, как его, забыл..

— Ой, кошмар, — Ленка всплеснула руками, — он заикается. Неделю поздравлять будет.

Действительно, кошмар.

— В общем, — Ленка обрадованно засмеялась, — будем считать, договорились.

— А кто снегурочкой будет? — спрашиваю. — Хочу Любочку из первого отдела.

Веселую стройную девушку с бюстом космических масштабов, ночную грёзу всех наших мужчин.

— Ишь ты.. Обойдешься. Будет Светлана, оператор ЭВМ, замужняя, морально устойчивая. Так, теперь уточним детали, — Ленка вытащила список. — Всего — двадцать девять квартир.

Мне чуть плохо не стало.

— Откуда столько?!

— Народ-то молодой у нас, производительный. Ты выбирай, два дня поздравлять будешь или за один раз управишься?

Подумалось, что два дня могу и не выдержать.

— Управлюсь за один.

— Ну вот и отлично. Тогда двадцать восьмого декабря. — Ленка убрала список. — Возить вас будет шофер Павлик на новеньком рафике. Сначала по округе, там адресов десять, потом по поселку нашему. Инструктаж и атрибутику получишь в тот же день утром. Часов с двенадцати начнем, ага?

Ага..

Инструктировал меня ветеран дедморозовского движения Шура Прохоров:

— Ритуал такой. Звоните в дверь. Вас встречают счастливые родители. Незаметно суют подарок. Заходите в комнату. Там находится ребенок. Ты грозно стучишь посохом, ребенок вздрагивает. Требуешь доложить про хорошее поведение, потом стишок новогодний. Ребенок сбивчиво рассказывает. Улыбаешься, хвалишь его. В торжественной обстановке вручаешь подарок. Снегурочка при этом мило кривляется. Всё просто.

— Действительно, — соглашаюсь, — ерунда.

— Дальше сложнее. Родители приглашают вас на кухню. Типа — «чем бог послал». Наливают, режут бутербродик. Здесь нужна осмотрительность. Бороду, когда пьешь, не оттягивай и не снимай, а приподнимай снизу. Чтоб ребенок, если вдруг увидит, не обомлел. Но главное — сдержанность! Рюмку, не больше. Их у тебя море бездонное за день наберется.. Маршрут заранее проработай. В конце списка чтоб числились люди проверенные, без предрассудков. Потому что в конце ты вряд ли будешь адекватным. И можешь допустить оплошности в ритуале.

— А отказаться от выпивки можно?

— Ни в коем случае! Традицию нельзя ломать. Подумай о тех, кто будет после тебя.. Сколько адресов-то?

— Двадцать девять.

— Мама моя! — Шура схватился за голову. — Держись..

Атрибутику выдавал главный инженер Степаныч.

— Шапка, посох, борода, — перечислял он со своей невыносимой привычкой глядеть при разговоре куда-то в в пространство мимо тебя, — кафтан, валенки последнего размера, чтоб в ботинках помещался. Все чистое, стираное. Блевать рекомендую аккуратнее, в сторону. Мне в этом костюме завтра на новогоднем вечере народ поздравлять.

Точно, завтра же вечер праздничный намечен. Дожить бы..

Шапка с кафтаном оказались как по мне сшитыми. В многокилограммовых валенках я чуть не утонул. Напоминавшая старую мочалку борода желтого цвета никак не хотела сидеть на лице естественно. Бог с ней, пускай болтается.

Снегурочка в голубеньком полушубке с блестками уже ждала на улице.

— Что-то запаздывает Павлик, — переживала она, — первый час уже.

Стоим, людей аэропортовых развлекаем своим шутовским видом.

Из дверей высунулась в легком платьице наш кассир-бухгалтер Валентина.

— Ой, вы за мной-то заедите? — взволнованно сказала она. — Не забудьте, а то мой Сашенька один останется. Часа в четыре, не раньше, работы много, тринадцатую считаем.

Она живет в самой дальней деревне. Подвезем заодно домой.

— Не беспокойся, — снегурочка помахала списком, — тут у нас все расписано.

Валентина поманила меня к двери.

— Вы у меня подольше побудьте, хорошо? Я пирожков напекла, угостишься. Когда еще в гостях побываешь..

Она сжала мою ладонь и радостно сверкнула глазами.

— Обязательно угощюсь, обязательно.

Ох, грехи мои тяжкие..

Еще через пять минут выскочила Менщикова.

— Сейчас приедет! — провозгласила она. — Рафик сломался, на старом «каблуке» поедите. А, вон он уже..

Подкатила машина. Мелкая какая-то. Сразу за водителем припаяна невысокая железная коробка без окон, похожая на большой холодильник. А пассажирское место всего одно.

— Для снегурочки! — хохотнула Менщикова. — А ты лезь назад.

Елки зеленые, еле поместился на какой-то жердочке в скрюченном положении, задрав валенки под потолок. Дверь наружу только открывается. Темно как в бункере.

— Я там брезенту накомкал внутри, — со смехом крикнул Павлик, — можешь прилечь.

И мы отправились в путь.

Очень неудобно, оказывается, ехать, когда дороги не видишь. Только примостишься с удобствами — поворот, и тебя сносит в противоположный угол. На кочках трясло так, что колпак сбился. Еще валенки эти чугунные..

Первым адресатом был Леша Самохин, наш тихий интеллигентный программист, большой знаток научной фантастики. Жил он в деревне неподалеку от поселка, в собственном доме. Сосны, озеро, чистый снег — хороша жизнь на природе!

У калитки нас встретил Женька Шихман, приятель хозяина. Тот тем временем удерживал злющую овчарку, рвавшуюся растерзать крикливо одетых незнакомцев.

Жена вручила подарки — дудку и барабан. На каждого из двоих лешкиных сыновей.

— Да, — говорю, — веселая у вас жизнь предстоит теперь. Музыкальная..

Сценарий Шуры Прохорова сбылся на двести процентов. Мальчишки, совсем еще маленькие, восприняли мой образ на редкость серьезно. Даже попятились, когда я громовым голосом приказал им явить свои таланты. Но в итоге собрались с духом и пролепетали нечто рифмованное.

Раздав долгожданные подарки, я с вопросом глянул на Лешку.

— Да-да, прошу, — он смущенно пригласил к столу.

Стопочка, закусочка, реверансы на прощание. С почином тебя, Дед Мороз.

— Теперь в совхоз, к Генке Каштанову, — приказала снегурочка.

Там нас ожидал рослый десятилетний пацан. Скептически ухмыляясь, он с явным неудовольствием пробормотал под нос стишок и тут же протянул руку за подарком, большим заводным автомобилем. При этом незаметно пощупал свисавшую с моего лица бороду, тем самым нарушая хрупкую эстетику ритуала. Я побыстрее завернул на кухню. Пока папа суетился возле холодильника, в дверь просунулась голова пацана:

— А вы что здесь будете делать?

Экий любознательный.. Генке пришлось оторваться от процесса и заняться сыном. Вернувшись, он широко улыбнулся — и налил мне фужер розового портвейна. На секунду заглянув в будущее, я подумал — «Себя не любить!» — и решительно отказался. И вообще заторопился на выход, мол, люди ждут.

В других деревнях все шло как по маслу. Дети попадались смышленые, бойкие, слава богу — нелюбопытные.

Если отвлечься, то можно составить следующую классификацию. Больше всех приходу Деда Мороза радуется ребенок от четырех до шести лет. Смотрит на тебя широко раскрытыми глазами и верит безраздельно. Поневоле начинаешь чувствовать себя героем сказки.. Дети младше четырех — народ чересчур восприимчивый. Бывает, что и расплачутся, испугавшись сурового бородатого дядьки. Ребенок старше шести лет, то есть школьного возраста, уже имеет начальное представление о взрослой жизни, поэтому явление ряженого клоуна воспринимается им с долей сомнения, тем большей, чем старше ребенок. Все мысли — о подарке, остальное для него — нудное обязалово. Тут главное, чтобы он не мешался на кухне.

В деревнях люди живут душой широкие. Признают только правильный напиток, закуской снабжают хлебосольно — оливье, грибочки, рыбка красная.. Помня шурины заветы, я с рюмкой не усердствовал. А вот покушать не забывал. Кто знает, что меня ждет впереди?

Снегурочка тоже не скучала. Мамаши попадались всё больше ее знакомые. В последнем доме, с комфортом расположившись за столом и пропустив по лафитничку, они в две глотки зарядили песню про «ой-мороза», ладно так. А потом еще, и еще.. Еле прекратил этот концерт. Показал снегурке на часы:

— Темнеет уже, елы-палы, а у нас впереди еще двадцать адресов.

Пока выруливали на трассу — заблудились, судя по голосам из кабины. Пытаясь продраться дворами, застряли в сугробах. Полчаса маялись. Наконец, я ощутил гладкую без ухабов дорогу.

Валентина уже стояла одетая у дверей центра.

— Ну сколько вас ждать можно! — встревожанно запричитала она. — Шестой час, у меня Сашенька там один дома, поехали скорей.

Теперь вопрос — где поместиться лишнему пассажиру? Впереди места нет. Я предложил ей разделить пространство в своем бункере. Потеснюсь как-нибудь.. Снегурочка на это ехидно ухмыльнулась. Вот бабы, всё про всех знают.

Валентина ехала, практически лежа на мне, уткнувшись лицом в благоухавший нафталином кафтан. На поворотах нас мотало по углам. Я упирался валенками и одной рукой в промерзший металл, другой крепко прижимая Валю к себе. Она тихонько смеялась и щекотала носом мою шею.

В квартире на первом этаже натоплено было так, что первым желанием было немедленно стащить с себя бороду и шапку. Но нельзя — малыш самого доверчивого возраста уже ждал на пороге, сжимая кулачки от волнения. Бодро рассказав стишок, он получил вожделенный подарок и, припрыгивая от счастья, убежал в другую комнату. Тем временем Валентина расставляла на столе тарелки с пирожками. Всякими — и с картошкой, и с грибами, и с вареньем. Откуда-то вынырнул графинчик, запахло малосольной капустой.

— Ну, с наступающим! — провозгласила тост хозяйка. И тут же: — Давайте, угощайтесь пирожками.

Было тепло и уютно. Уходить не хотелось. Но тут уже снегурочка разнылась — «поехали, работы уйма».

Задержав меня у двери, Валентина горячо зашептала на ушко:

— Завтра на вечере новогоднем придумаем что-нибудь, ладно?

А мне и ответить нечего. Конечно, ладно. Что еще может ответить молодой парень взрослой женщине, случайная пунктирная связь с которой вдруг начала обрастать непонятными заботами и обещаниями, угрожая превратиться в жирную линию жизни, отнимающую чувства и время? Конечно, ладно.

До поселка добрались быстро. Высадив нас в темноту, Павлик заявил, что дальше лучше пешком. Ему еще машину в гараж отвозить, а тут всё рядом, четыре улицы осталось обойти. Вот и хорошо, а то я совсем затёк в тесном бункере.

Как же приятно ходить по свежему морозному воздуху чуть поддатым! Уже и валенки не такие чугунные, и борода дышать не мешает. Внутри организма благополучно переваривается новогодяя снедь. И легкость в теле невероятная — кажется, вот-вот полечу.

По первому же адресу в поселке меня ждал сюрприз. Нет, ребенок оказался идеальным. Уверенно исполнив номер, он по собственной инициативе еще и сказку рассказал в лицах про курочку Рябу, и порывался песенку какую-то спеть. Еле угомонили, сунув подарок.

Хозяин, незнакомый мясистый здоровяк с фиолетовым лицом и бычьими глазами навыкате, размашистым жестом пригласил на кухню.

— Ну, рассказывай, как идут поздравления, — он жирно намазал бутерброд маслом с икрой. — Устал, небось?

— Не особо. Апогей впереди.

— Пивком-то запасся на завтра? Тяжко будет..

С этими словами он, закрыв дверь, водрузил на стол запечатанную поллитровку. Следом поставил два граненых стакана.

Моя печень насторожилась.

— Мне, пожалуйста, чуть-чуть, — говорю. — На работе, типа..

Хозяин посмотрел на меня немигающим взглядом, будто хотел загипнотизировать.

— Именно, что на работе. И работа у тебя сегодня одна — выпивать с родителями. — Он ловко сковырнул пробку ногтем, широким и острым, как стамеска: — Угощайся граммулькой..

И налил мне стакан до краев. Себе тоже. Пустую бутылку убрал за плиту.

Печень забилась в тисках ребер, не зная, куда спрятаться.

— Нам еще кучу детей поздравлять, — вяло запротестовал я, — у них тоже есть родители. Боюсь, такими темпами до финиша не доберусь..

Лицо хозяина приобрело суровое выражение:

— Обижаешь? Праздник испортишь хочешь? Угощайся давай.

И махнул дозу одним глотком.

А куда деваться? Я привычно задрал бороду, выдыхнул и приник к стакану. Под стальным взглядом хозяина пришлось пить до конца.

— Вот, молодец. На-ка, огурчиком соленым заешь. И бутербродик не забывай..

Набив рот, я засобирался:

— Дел невпроворот, идти надо..

Хозяин, покачнувшись, встал между мной и дверью:

— Куда идти? Опять обижаешь? — в его голосе мелькнули угрожающие нотки, глаза выкатились как биллиардные шары. — Сейчас посидим, покурим. И за наступающий выпьем. Немного, по граммульке..

Откуда-то из пространства он вытащил еще одну поллитровку, родную сестру первой.

Вот ужас..

В дверь просунулась голова снегурочки:

— Чего-то вы засиделись..

— Не мешай! — хозяин обратно прикрыл дверь, едва не прищемив снегурке нос, и с вызовом обратился ко мне: — Ну что, готов?

Не до смеха стало как-то. Знаю я подобный тип людей. Сколько ты с ними не выпивай, как ни общайся, анекдоты рассказывай, весели — все равно дело скандалом закончится.

И убежать-то некуда. Я представил себе сюрреалистическую картину: Дед Мороз, размахивая посохом, с боем прорывается к выходу из квартиры.

Положение спасла жена хозяина.

— Коля, открой! — раздался ее голос.

Именинник мигом втянул глаза внутрь, обмяк и засуетился:

— Людочка, мы тут общаемся. Подожди чуток..

Хозяка добавила громкости:

— Коля, я кому сказала!

— Да-да, сейчас, — Коля движением фокусника вернул бутылку в пространство и распахнул дверь, угодливо хихикая: — Мы тут с Дедом Морозом, в честь ёлочки..

Хозяйка стояла на пороге, руки в боки:

— Знаю я тебя! Хоть ребенку праздник не губи! Шагом марш из кухни! — и уже обращаясь к нам: — Вы уж извините, он раскодировался позавчера, специально к празднику..

Слава богу, пронесло.

Выйдя на улицу, я на секунду замер. И тут же ощутил плотный удар от выпитого стакана изнутри по голове. Окружающий пейзаж чуть дрогнул. Легкие раздвинулись, как гармонь, втягивая живительный кислород. Кажется, апогей уже близок..

Несколько следующих адресов прошли без эксцессов. Интеллигентные родители, послушные дети. Слегка шатающийся Дед Мороз. Заботливая снегурочка. Две капли тут, три капли там. Держимся пока..

Кто у нас дальше по списку?

— Коваленки, — откликнулась снегурочка. И вопросительно добавила: — Странно.. Вроде у них нет детей..

Вот где можно душой отдохнуть и музыку послушать приличную. Чета Коваленко — мои хорошие знакомые. Татьяна, милая жизнерадостная девушка, работает у нас сменным инженером. Ее небритый муж Саша тоже инженерит на авиабазе. Лучший диск-жокей поселка. Частенько с ним пластинками свежими меняемся. Очень приветливые люди.

Жму звонок. Открывает Татьяна.

— Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты! — громко хохочет она. Сует коробку какую-то: — Ты подарки нам принес, дорогой товарищ?

Из-за ее спины выглядывает Сашка. Недоуменно спрашивает:

— Это к кому?

Татьяна повернулась:

— К тебе! Будешь стишок рассказывать.

Из темного коммунального коридора мы вышли в светлую комнату. Ароматно пахло хвоей. Стол уже был готов — рюмки, шпроты, колбаса. В центре зябко дрожал холодец.

Саша быстро понял свою роль. Вытянувшись, он хитро сверкнул узкими могольскими глазами и нараспев принялся декламировать, приплясывая:

— В лесу родилась елочка, В лесу она росла…

Тут он схватил меня и снегурочку за руки, вовлекая в хоровод:

— Зимой и летом стройная, Зеленая была…

Я чуть сам зеленым не стал. И так уже голова не своя, какие нафиг хороводы.. Всё, молодец мальчик, держи подарок. И включай что-нибудь забористое из тяжелого рока. В такт пульсирующим вискам. А я пока откинусь бесконтрольно в кресле.

— Клюковки? — заботливо спросила Татьяна. — Сама на спирту настаивала.

С удовольствием.. Как говорят авиаторы — точка принятия решения уже пройдена. Последствия настанут в любом случае. Так к чему комедию ломать?

— За здоровье хозяев!

Звон рюмок.

— Мужу с женой нельзя чокаться! — наставительно произнесла снегурочка. — Денег не будет.

— Ой! — огорчилась Татьяна. — А мы-то всю жизнь.. Так вот в чем дело!

Такова инженерная доля. Окончил институт, набрался знаний, ходишь чистенький и опрятный — получай свои три копейки. А у меня соседа из восьмого класса за тупость бескрайнюю выгнали, так он пошел на завод клепальщиком — больше нас вместе взятых зарабатывает. Плюс гомера, авиационный спирт, ведрами каждый день. Хоть сам с собой чокайся, денег не убудет.

Кусок холодца с горчичкой приятно освежил. А вот шпроты ни к чему. С них потом все неправильное начинается. Опыт подсказывает, что на этой стадии процесса — назовем ее завершающей — шпротов следует избегать. Лучше еще холодца под клюковку..

Снегурочка потянула за рукав:

— Вставай, бедняга. Пора в путь.

Ну вот, только пригрелся, дрёму словил..

Вышли из подъезда.

— А где посох-то? Ладно, я сама сбегаю. Стой тут.

Мимо идут люди:

— Здравствуй, Дед Мороз!

Я прилег в сугроб. Потер щеки снегом. Вот так бы лежал и лежал.. Но нельзя. Долг зовет. Концентрируюсь до предела. Всё, больше ни-ни.

Родители удивлялись — как так? Заболел дедушка? Непорядок. На что я выставлял им снегурочку — вот, мол, пусть заменяет.

Вскоре она разрумянилась, захорошела. Сопровождая меня по улицам, анекдоты двусмысленные вспоминать начала. Я приобнял ее слегка за талию, она податливо изогнулась.

Говоришь — «замужняя, морально устойчивая»? Ну-ну.

Блин, шатает-то как. И с речью неполадок. Ничего, пять адресов осталось. Выдюжим.

В очередной квартире нас ждали с нетерпением. Я это понял сразу, едва увидев накрытый явствами и бутылками длинный стол, за которым сидело человек десять.

Симпатичная хозяйка Леночка Сиянко, тоже наш программист, незаметно сунула подарок для дочки и прошептала:

— Давайте побыстрее, а то заждались вас, все давно остыло.

Я сделал попытку сказать ритуальные слова, но вместо них дикая белиберда полезла. С мольбой о помощи посмотрел на снегурку. Та все исполнила в лучшем виде. Мне оставалось лишь стучать посохом и держать равновесие.

— Устраивайтесь поудобнее, гости дорогие, угощайтесь.

Я оглядел сидевших за столом, с трудом сфокусировав зрачки. Ба! знакомых-то сколько! Оказывается, день рождения празднуют чей-то. Вот напротив улыбается хозяйкина сестра Ольга, моя знакомая еще с детского сада. Помню, как она утешала меня, когда я по неосторожности прищемил ручной белочке хвост дверью в спальне. Даже свою булочку мне, рыдавшему от переживаний, отдала за полдником. Лет-то сколько прошло.. Теперь она сидит с огромным животом, в котором прячется их с мужем первенец. Рядом сам муж, Вадик Чернышев. Мы с ним в институте на одном потоке учились. Масса воспоминаний.. Хорошо..

Ну как с такими людьми не выпить?

Какой-то туман кругом.. Где дверь-то.. Нет, говорят, это не туда.. Вот так, осторожно.. До свиданья, дедушка Мороз!

Стою в темном подъезде, жду напарницу, зависшую в сортире.

— Во, Дед Мороз! Айда с нами? Выпить хочешь?

Не откажусь. Пошли, мужики.. Из горла? Легко!

— Ты что творишь, дурень! — снегурочка тащит меня на улицу. — Это чужие! У нас еще Борзовы, Демидовы и Левины. Соберись!

Рассказывают, что держался я достойно. Хоть и путал слова. Хоть и ронял атрибутику. Однако на кухню шел исправно и опрокидывал рюмки одну за другой. И лишь в последней квартире, вымолвив заздравный тост, рухнул окончательно.

Так в кафтане домой и принесли, за руки и за ноги.

Отец ласково раздел меня и уложил в кровать. Придвинул алюминевый таз поближе. Оставил на столе сладкий чай с лимоном.

Я проснулся от яростно звеневшего телефона. Прижался ухом к трубке.

— Алё! Это Соловьенко, насчет костюма.

Господи, где я?! Кто я?!

— Соловьенко, Степаныч, главный инженер! Я все понимаю. Отгул у тебя, и вообще.. Ты скажи, ты на праздничный вечер приходить собираешься?

А, Степаныч..

В голове атомная война идет.

— Ты только скажи, да или нет? Многого не прошу. Прошепчи.

Хиросима просто..

— Да, — выдохнул организм.

— Вот и хорошо. В семь часов, не забудь. Главное, костюм захвати.

Трубка запикала. Я бросил ее на телефон, нащупал стакан с чаем и выпил одним глотком.

Огляделся. Комната плывет и кружится в вальсе.

Вернувшись к кровати, я рухнул в похмельное забытье..

Мне снился дивный сон. Сосновый лес, зеленые дубравы, на горизонте теплится дымок. И я стою, просяще вскинув руки, на случай уповая небывалый, что выпадет мне доля чуть иная, не та, которой я сейчас боюсь. Что буду счастлив я в другой природе, там, где пустыня шевелит песками зыбучих волн барханов. Где орел высматривает живность зорким взглядом, и камнем падает, и когти выставляет. А рядом нежится на солнце скорпион. Он падалью питается, как тот, чьи губы шепчут робкие признанья, чьи ступни чуть касаются земли..

Без пяти семь я шатаюсь у дверей кафе аэровокзальной гостиницы. Степаныч придирчиво осматривает кафтан.

— Молодец, все чисто. Как тебе удалось? Двадцать восемь адресов, обалдеть..

— Двадцать девять, — хрипло поправляю я.

— Тем более. Давай, располагайся. А то народ подходить начинает уже.

Я выбрал столик в углу, подальше от гигантских динамиков. Публики прибавлялось, стало шумно. А вот и Степаныч в знакомом до боли костюме, с поздравлениями.. Я теребил в трясущихся руках бокал шампанского, не в силах сделать даже глоток. Канонада в голове не стихала.

Началось главное веселье — шутки, викторины, танцы. Ко мне подсела Валентина:

— Что-то ты грустный..

Я поднял глаза:

— Болею. Кошмар. Еле доковылял.

— Пойдем потанцуем, — она взяла меня за руку. — Мигом развеешься.

Положив голову мне на плечо, Валя шептала:

— Поехали ко мне. Тринадцатую рассчитали, такси возьмем. Поехали..

— Я же сказал, — пришлось напрячься, — болею. Одна мечта — поспать.

— Вот и поспишь. А я тебя убаюкаю.

Танец закончился. Я вернулся к столику, посидел для приличия и незаметно от всех улизнул под крыло ночи.

Возле подъезда столкнулся с ряженым Дедом Морозом. Он курил в бороду, видимо, ожидая снегурочку. Я замедлил шаг. Мы встретились глазами.

— Спой мне, дедушка Мороз, песенку про лето..