Фев 022012
 

Я, тридцатисемилетний мужчина в расцвете сил, высокий и сильный, с пока еще легкой проседью на висках, гордый и уверенный в себе, улыбкой встречающий каждую симпатичную девушку, в чьих светло-серых, но чаще карих глазах отражается хрустально чистое октябрьское весеннее небо, — я больше никогда не пройду по узким улочкам Буэнос-Айреса, моего самого любимого города в мире после Москвы. В широких стеклянных витринах магазинов и кафешек, за которыми благородные старики с крупными, будто вылепленными из глины чертами лица просматривают свежую газету, чинно потягивая матэ из похожих на чайники кружек, уже никогда не отразятся силуэты моих верных товарищей по экипажу. И бурлящий поток пешеходов не вынесет меня к широкой авениде, упирающейся в Обелиск — знакомый по бессмертным аргентинским сериалам символ города. И жемчужная россыпь странных созвездий не накроет меня с головой бархатной ночью. И только в теплых томных снах ближе к рассвету я снова пройдусь по тихо шелестящим бульварам мимо каменных особняков с облупившейся штукатуркой на балконах..

Осоловевший от многочасового перелета через океан самолет, покачиваясь, выруливает на стоянку. Звучит команда открываться. Серега Мухин, морщась от изжоги, толкает дверь и выбрасывает лестницу:

— Все-таки надо было зарезать этого креола..

Сноп яркого полуденного солнца озарил грузовую кабину. Едва только Витек начал выдвигать стремянку из угла, как снова стало темно.

— Блин, кто дверь закрыл? — орет Витек.

Но это была не дверь. Весь проём, не оставив ни щелочки для солнечного луча, загородила квадратная женская фигура в легкомысленной майке, под которой океанскими волнами перекатывалась мощная грудь, и необъятных джинсах, со звоном обтягивавших впечатляющий дамский низ.

— Вот это женщина! — задрожал Стасик.

Тем временем Пол, широко улыбнувшись, запел:

— Марта, май диа, тра-та-та-та-та..

В ответ на мой удивленный взгляд он продолжил:

— Это Марта, здешний грузовой супервизор. Самый главный человек в аэропорту. И самый большой.

Марта весело поприветствовала экипаж и, тяжело переступая через натянутые цепи, подошла к нам. Палыч отдал ей документы, на правах старого знакомого приобнял, шепнув что-то фривольное на ушко. Получив в ответ шутливый, но увесистый пинок, он пошел выковыривать пилотов из передней кабины — автобус готов, долго ждать не будут.

Проводив летный экипаж, стали открывать переднюю рампу для разгрузки. Леха озаботился:

— Как тут с водилами? Опять англичанина просить?

Палыч его успокоил:

— Лучшие в мире! Практики каждый день по горло..

Между тем Мухин, немало озадаченный размерами первой встретившейся ему живой аргентинки, напряженно хмурил брови:

— Это у них здесь стандарт или как? Почему в сериалах совсем другие целуются?

— У жизни и искусства разные законы бытия, — успокаивает его Стасик, откровенно любуясь отдыхающей в тени под крылом Мартой. — Кино как продукт гламура и эстетства делается на потребу либо кучке критиков — и тогда нам приходится со страшным скрипом вникать в лабиринты тайных комплексов режиссера, — либо для многомиллионного чавкающего чипсами обывателя. В последнем случае артисты — суть куклы из балаганов средневековой ярмарки, обуреваемые низменными, почти животными, но зато легко понятными каждому инстинктами: любовь, разлука, ненависть. Нюансы тут неуместны, коллизия действа должна быть ясной, каждый персонаж символизирует один единственный типаж. А как, скажи, можно ненавидеть, например, толстого? Или влюбиться в некрасивого? Зрителю подавай журнальную картинку под красивую музыку, а то он переключит телевизор и рейтинг подкосится. Какие красавицы в индийских фильмах танцуют! Пухлые как бутон розы, губы, мягкий животик, сзади восторг.. А вспомни, ты в Дели или Бомбее хоть что-то подобное видел? Нет — безобразные настолько, что волосы дыбом! С другой стороны, лично мне объемные женщины нравятся. Да всем нравятся, просто признаваться не хотят..

— Да, Серега, — подключился Валера, — придется тебе, если что с Мартой замыслишь, Женька на подмогу звать. Одного тебя она раздавит. Вместе с койкой.

— Даже и не думай, — отвечал подошедший Женек, — убью.

— Да я и не думаю! — вскипел Мухин. — Чего пристали.. Можно человеку просто так удивиться?

Из кабины летчиков спустился Леха:

— Опять лясы точим? Стелите фанеру, цепи сматывайте. Валера, проверь, вроде в передней кабине засорилось. Стасик, масло глянь в движках. Операторы, начинайте разгрузку! Делом занимайтесь, короче..

Ближе к вечеру пыхтящий автобус вывез нас в город. Только проезжая мимо быстро удалявшегося здания аэропорта, я понял, что мы таинственным образом избежали нудной встречи с таможней и границей. Что, думаю, было заслугой как большой Марты, так и простодушных аргентинских властей, не мелочащихся на досмотр уставших летчиков. Вот молодцы, не то что горелый Сал..

Широченная авенида несет нас прямо к Обелиску. Но чуток не доехав, автобус свернул вправо, попетлял, расталкивая другие машины, по узким улицам и притормозил возле отеля. Палыч побазарил с портье и раздал ключи. Вручая их мне, предупредил:

— Через час жду в баре.

Мы с Гопой заселились в тесный номер, разобрали вещи, помылись. Гопа, сдержанно похвалив местный сортир, распластался на кровати и включил телевизор. Я спустился вниз.

В гостиничном баре, располагавшемся чуть выше ресепшена, сидел одинокий англичанин. За громадным во всю стену окном догорали уличные огни.

Мы взяли выпить и что-то незаметное на закуску.

— Ну как, Пол, покажешь мне Буэнос-Айрес?

— Окстись, милый, — засмеялся Пол. — Я здесь знаю только центр, и то мельком. Город здоровенный, длинный какой-то. И небезопасный. Тут есть районы совсем как деревни, случайно забрести никому не советую. Хотя в Бразилии еще страшнее.

— Мы потом туда идем?

— Ага, за сигаретами в Кампинас. Вот там у меня все схвачено. Знакомый занимается организацией культурного досуга лётных экипажей. Загудим!

— А здесь почему не схвачено?

Пол допил пиво, вытер усы и заговорил почти шепотом:

— Я тут особо не свечусь. Понимать надо, елки.. У нас же с Аргентиной война была не так давно. И я принимал в ней деятельное участие.

— На Мальдивах, что-ли?

— На Фолклендах! Наши эти острова, под британской короной! А аргентинцы залупнулись, ну и пошла свара. Я там месяц на авианосце заправкой бортов занимался. Короче, не любят здесь нашего брата..

В отражении оконного стекла появились две стройные девушки и присели сбоку через столик. Пол скользнул по ним заинтересованным взглядом. Между тем соседки совершенно неожиданно заговорили по русски:

— Стас совсем обалдел, с суточными тянет, гавнюк. Давно бы мехом отоварились.

Голос у девушки низкий, с сексуальной хрипотцой.

— Да пошел он.. Вчера после концерта опять пьяный ломился, орал в дверь, — отвечает вторая жеманным сопрано. — А я никакущая, после последнего выхода еле ноги волочила. Хорошо, хоть сегодня выходной. После обеда вышла, шубку неподалеку присмотрела, короткую, колокольчиком, на осень. А денег нет.

— Скотина он все-таки. Через три дня в Чили неделю танцуем, на хрена мне там его деньги? Что там купишь? Пусть авансом заплатит, но тут!

— Ага, авансом. В Москве он авансом..

Так как я сидел к девушкам почти спиной, то видеть их не мог. Зато Пол наслаждался своей диспозицией:

— Очень, очень фигуристые! И светленькие, люблю блондинок! Обидно только, что длинные. Слушай, они на каком языке говорят?

— Прочисти уши. Ты эту речь каждый день слышишь.

— Нежели русские?!

— Да. Похоже, танцовщицы из какого-то ансамбля знаменитого. Березки, сарафаны, казаки с шашками прыгают..

Девушки тем временем переключились на нас:

— Может, с этими двоими подружимся? — предложила хрипатая. — Вроде американцы, богатые. Кутнем и кинем.

— Лысый на американца похож, а этот, второй, не очень. Чернявый, кудрявый.. Небось, из местных.

— Они по-английски складно болтают.. И смеются, вроде как не чужие.. Может, педики?

— Педики так, как этот лысый, глазами не раздевают.. И кольцо вон, у чернявого, на пальце.

— Не, чернявый не местный, они усы не носят. И нос у него маленький, не местный. На узбека похож или на татарина!

Тут обе засмеялись. Мне пришла мысль, что было бы любопытно развернуться, сказать «Салам алейкум, кызым!» и поглядеть на их реакцию.

Пол продолжал живо интересоваться происходящим:

— О чем они разговаривают?

— О нас. Какие мы все из себя красивые и богатые.

— Это хорошо, что они так думают. Это нам на руку.

— Неочевидно. Они нас считают голубыми.

Лицо англичанина исказилось от возмущения:

— Как голубыми? За что, почему?!

— Слишком дружелюбно общаемся.. Да ты не парься, все равно ничего у тебя не получится. Типичное динамо. Это у русских девчонок в крови — раскрутить мужика и смыться.

Пол сник и затосковал:

— Скучно здесь. Может, воздухом подышим?

— Сейчас пиво допью и пойдем. Минут на полчасика, а то что-то ко сну тянет.

Пока я опустошал бокал, танцовщицы сменили тему.

— Я перед обедом в окно видела, как сюда летчики какие-то заезжали, — вздохнула сопрано. — В форме, с чемоданами, — красавцы! Вот бы с кем погулять..

— Если с чемоданами, то наши. А наши летчики все пьяницы и жмоты. У меня брат в Воронеже авиатехником работает. Я к нему езжу маму навещать, ну и сиживала в его компаниях.. Через час нажрутся всякой гадости, даже имя мое вспомнить не могут. А все туда же.. Может, все-таки не наши?

— А черт его знает. Пойдем, что-ли.

Мы с Полом покинули бар вслед за девушками, вышли на воздух и сели на скамейку возле отеля. Теплый вечер опускал звездное покрывало на опустевшие улицы. Вдали перекликивались редкие автомобили.

Закурив, Пол уселся поудобнее:

— Я вообще не люблю большие города. Суеты много..

— Как же ты в Лондоне живешь?

— С чего ты взял? Я живу в Оксфорде, почти рядом. Но разница большая. Городок чистенький, уютненький, народ интеллигентный.

— Ты там с детства живешь?

— Всю жизнь. Сначала с родителями, потом с женой. Ой, сейчас расскажу, как я женился! Точнее, как знакомился с ее предками. У нас примета народная есть — под Новый Год гость, приходящий с куском угля в руках, считается человеком, приносящим удачу. Мы так с Шейлой и решили: знакомиться к ней домой приду без пяти двенадцать. Ну, я оделся как следует в лучший костюм — он же единственный, — выбрал в сарае кусок угля побольше и двинул пешком, не на автобусе же.. А тут как дождь зарядит! А я без зонтика.. В общем, подхожу к двери, звоню. Открывает ее батя, улыбается, чуть сзади теща будущая глазеет. Типа, ждали, Шейла их приготовила.. И видят стоящего на пороге мокрого до нитки субъекта, скукоженного от холода, с грязными по локоть руками — уголь-то под дождем сок дал! — и костюм весь в подтеках черных. Волосы как пакли, капает с них.. Тесть сразу перестал улыбаться, еле в дом пустил. Шейла потом по шее надавала: «Что за вид, как у кочегара!»..

— Ну и как живется?

— Нормально. Две дочки, дом небольшой. У меня пенсия армейская, еще и работаю. Нормально живется..

Пол запрокинул голову и выпустил в космос теплое кольцо дыма. Мы уже отправились спать, а оно все плыло и плыло вверх, к звездам, меняя очертания и цепляясь за крыши зданий..

Утром, задержавшись после завтрака в холле, я заметил группу наших летчиков во главе со штурманом Быковым, пребывавшим в состоянии необычайного оживления.

— По какому случаю шумим? — спросил я.

— Сан Саныча сняли! — весело ответил Глыба. — Капитан утром в контору звонил.

— А я еще летом предупреждал: без Коржакова ему хана, долго не продержится, — авторитетно заявлял Иваныч, наш старший бортрадист. — Его был человек. На моей памяти — шестой генеральный свалился. Что-то теперь будет..

— Хорошо все будет, — убеждал его Быков, — начнем сами летать, без англичан.

— Давно пора! — поддакивал Глыба. — Столько денег им отдаем, лучше б себе оставляли.

Подошел жующий Стасик, вник в тему разговора, огорчился:

— Ни хрена хорошего, всё химеры.. Чтобы самим летать, надо груз ловить по миру. Кто это делать будет? У нас же коммерция никакая. Это тебе не чартер в Египет туда-обратно, тут схему выстраивать надо, с минимизацией порожняка.

— Фигню городишь! — запальчиво отвечал Быков. — Шопников из Китая с Эмиратами нам лет на десять хватит круглый год летать.

— Ага, — говорю, — я уже возил тюки ихние из Шарджи на тушке новой. Двадцать семь тонн по три дня грузили, набрать не могли. А тут — сто! На стоянках разоримся..

Иваныч окинул всех строгим взглядом:

— Не наше это дело — работу планировать да деньги пилить. Командиры сами решат. Нас не кинут, мы контору хорошо кормим.

Собственно, всем нам глубоко до лампочки, куда летать, лишь бы платили побольше. Конечно, посещение условной Караганды приносит куда меньше впечатлений, чем полет в условный Париж. Но если за этот рейс готовы заплатить хоть на доллар больше — ура, да здравствует Караганда! И наплевать на Париж.. Одно время ходили нетвердые слухи, что нас хотят чуть ли не на целый год зафрахтовать под полеты из Норильска в какую-то пердь ближе к океанским портам. То ли никель возить, то ли еще что.. С очень даже неплохой оплатой. Как же смачно мы обсуждали эти слухи! Гопа в уме все четко промерил, мол, всего-то слитки по щиколотку разложить по грузовой кабине — и вот тебе сто тонн. И швартовать особо не надо, потому как груз шибко тяжелый, если уж поедет — никакие цепи не спасут. Жаль, что сорвался Норильск..

За обсуждением свежей темы народ почти забыл о хлебе насущном. Появившийся в холле Трофимыч на новость о командире бросил: «Да и хрен с ним!» и напомнил собравшимся о необходимости отдать долг местным магазинам:

— Тут шубы, говорят, знатные!

Всей толпой мы вышли на улицу. А куда идти-то?

Выручил Мухин:

— Шагаем прямо до ближайшего шмоточного ларька, а там спрашиваем.

— На каком языке? — поинтересовался Глыба.

— Руками покажем.

Далеко шагать не пришлось. Нужный магазин оказался за углом. Мухин с порога прокричал продавцам:

— Буэнос диас!

— Ух ты! — поразился Глыба. — Ты по аргентински сечешь?!

— Здороваться и ругаться я умею на всех языках мира, — авторитетно заявил Серега. — А вот дальше — проблемы..

Услужливая продавщица, беспрестанно кивая, проводила нас в торговый зал и вызвала другую девушку. Та, улыбнувшись, спросила на чистом русском языке:

— Шубы, куртки, шапки? На вас, на жён, подруг?

Мы разбрелись по залу и принялись щупать товар. Знатоков по меху среди нас было мало. Отчаявшись, попросили русскую девушку подобрать что-либо хорошее, но не слишком дорогое. В ответ на вопрос о размерах мы стали придирчиво осматривать друг друга:

— Серег, ты какого роста? Метр семьдесят? Как раз, вон ту одень-ка..

— Стасик, можешь живот втянуть? Ага, вот так.. Покрутись..

— Трофимыч, нацепи-ка шапку..

В паузах между консультациями продавщица отвечает на интимные вопросы Мухина:

— Валь, ты откуда вообще тут очутилась?

— Какая разница.. С Украины я. Сто лет уже здесь.

— Замуж вышла? Муж не обижает?

— Муж объелся груш.

— Так одна и живешь? — с надеждой в голосе.

— Не одна. С Борей, овчаркой. Очень надежный друг. Страшно не любит чужих.

Быков хвалится курткой:

— Вот именно такую хотел в машине зимой сидеть. Потрогай, ну как? Настоящий пилот! У нас такая раза в три дороже, да и не найдешь! Теперь все девки мои!

С полными руками сумок мы через час вывалились из магазина. Тут Гопа напомнил:

— Надо фантики барселонские поменять!

Зашли с ним в банк. Пришлось менять через местную валюту, на чем потеряли процентов десять. Ладно, халява, она и есть халява..

Вернувшись в отель, немного отдохнули. Потом Гопа опять включил телевизор:

— Я тут вчера пощелкал пультом, насчитал шестьдесят три программы! Это ж если на каждую по минуте, так целый час уйдет! А смотреть нечего.. Домой хочу. Хочу пельменей, кабачков маринованных..

— И сбросить оковы трезвости?

— Не без этого.

Я принял душ и решил совершить променад по городу. Чтоб без всяких там магазинов и прочего, в спокойном одиночестве. Хотя если по правилам, то начальство не рекомендуют ходить по одному в незнакомом городе. Оно и понятно — мало ли что может случиться. Это турист сам себе хозяин, и отвечает только за себя. Здесь же за тебя отвечает командир, и не дай бог что случится — подведешь весь экипаж. На базе потом такое устроят..

А меня это не волнует. Я одеваю чистую рубашку, парадные джинсы. Брызгаюсь любимым греческим одеколоном. Подбородок гладко выбрит, отросшие за полтора месяца волосы аккуратно зачесаны назад. Смотрюсь в зеркало — ну вылитый мачо! Еще бы нос подлиннее и с горбинкой.. В путь!

По тротуарам вдоль узких улиц спешит аргентинский народ. Гордые смуглые парни машут руками и о чем-то громко переговариваются на ходу. Стайка ребят с футбольными флагами, проскандировав лозунги, исчезает за поворотом. Три степенные матроны остановились возле крохотного цветущего сквера, и, не обращая внимание на обтекающий их поток, обсуждают последнее повышение цен. А девушки, какие девушки! Прямые русые волосы до плеч, искристый и чуть насмешливый взгляд карих глаз. Высокие, изящные, многие в элегантной офисной униформе, подчеркивающей прелесть фигуры. Или непослушная копна вьющихся черных волос, чувственный нос, полные резко очерченные губы, притягивающие формы. И диссонансом — серые до белизны глаза. С ума сойти, где Мухин?

Я дохожу до перекрестка. Посреди него стоит постовой, но ему сейчас меньше всего дела до управления движением — он заметил знакомого на той стороне улицы и сейчас вспоминает с ним вчерашний матч, перекрикивая гудящее клаксонами стадо автомобилей. Которым, впрочем, до постового тоже нет дела — в миллиметрах друг от друга они умудряются развернуться и проехать.

Двумя кварталами дальше автомобили исчезают. Пешеходный рай. Я сажусь за вынесенный прямо на тротуар столик под навес и заказываю кофе. Терпкий цветочный запах плывет в прохладную тень. Напротив пергаментный старик в эстетски сдвинутом набок берете потягивает матэ. Скользит взглядом, одновременно усталым и живым, по стремительно двигающимся мимо прохожим. Между ними образуются и мгновенно тают неуловимые метафизические связи. Вот коснулся кого-то рукавом, обернулся, но, тут же забыв, исчезает за рекламным щитом длинноволосый парень с дипломатом в руке. У красавицы в темном костюме подвернулся каблук — она что-то шепчет с досады и, опершись на витеиватый фонарный столб, проверяет чулок на изящной ножке — не порвался ли? А рядом ребятёнок слез с коляски и под присмотром бдительной мамы делает первые шаги по земле. Такой маленький — и уже аргентинец!

Я встаю и иду дальше, поворачиваю налево. Там пешеходы вдруг кончаются, улица сужается, блеск зеркальных витрин уступает место зеленеющим садам, в глубине которых неприступными крепостями чернеют дома в староиспанском стиле. Как странно, совсем нет птиц. Будто гуляю по далеким снам..

Опять поворачиваю налево, опять толпа. Ежкин кот — заблудился! В какой стороне гостиница-то? В растерянности кручу головой, потом решаю идти дальше. Как же называется отель? Ага — в кармане завалялся коробок спичек с названием, захваченный со стола утром. Я показываю серую этикетку одному, другому. Третий за руку подвел к перекрестку и махнул рукой вдоль улицы. Точно, вон гостиница, далеко-то как!

Проходя мимо модного магазина, замечаю внутри Валеру. Он примеривается к шубе:

— Жене еще короткую куплю, а то вдруг та не понравится?

Отсчитав деньги, покупаю короткую и я.

Домой идем вместе. Зашли в смешную узкую лавку, два на три, манящую широчайшим ассортиментом игрушечных солдатиков, пушек и самолетиков. Валера долго раздумывает:

— Может, сыну взять? Да вроде маленький еще, годик стукнул давеча.

Я своему беру пластиковый набор средневекового рыцаря — меч, щит, доспехи, шлем с забралом. Все, само собой, китайское. Хотя — откуда в Китае рыцари? А в Аргентине?

За лавкой пошли ароматы жареного мяса. Сразу вспомнилось, что время обеда. Решили отнести шмотки в отель и вернуться поесть.

Гопа обедать отказался. Говорит, раз уж пошел худеть, так до конца надо. А вечером и шпротиками с хлебом обойдется..

Я позвал Пола. Заодно сообщил ему весть о Сан Саныче. Англичанин победно вскинул кулак:

— Правда всегда за мной!

Дождавшись Валеру и захватив маявшегося от безделья в холле Быкова, потопали в сторону харчевни. Сели за столик. Официант махнул полотенцем:

— Что кушать будем? Говядинку, баранинку? С кровью, среднее или с корочкой?

Пол взял с кровью, мы — среднее.

— Пока готовится — пивка не желаете?

— Ну, если настаиваешь — по паре..

Официант, исчезая, предупредил:

— Гарнирчик набираем сами, вон там, у входа.

У входа на каменном постаменте высятся ведра с салатами. Там же искрится углями жаровня, возле которой суетится повар в медицинском халате. Он при нас отрезал от малиновой туши четыре огромных куска, каждый размером с томик энциклопедии, и, получив наше одобрение, бросил на решетку. Угли недовольно фыркнули и зашипели.

Мы с тарелками вернулись к столику. Халдей принес пиво.

— Взрослое у них, однако, пивко, — качает головой Быков, вертя в руках увесистую, как артиллерийский снаряд, литровую стеклянную бутыль. Рассмотрел название: — «Антарктика», во как! Логично..

Валера задумчиво крутит вилку:

— Чувствую, влетим мы здесь на деньги. Уж больно еда литерная..

— Это что! — Быков хлебнул из стакана, расслабился. — Летали мы как-то на полтиннике литером, то ли в Румынию, то ли в Болгарию. А может, в Венгрию.. Пассажир с камарильей уехал, а нас тип из консульства на экскурсию потащил. В монастырь какой-то знаменитый. Здоровый, в пять этажей. Кельи всякие, казематы.. Вокруг красота — горы, речка журчит.. А я спрашиваю, где тут, извините, туалет? Он повел в конец коридора, там тоже что-то вроде кельи, но посредине пола — дыра. И веревка с потолка болтается. Я глянул в дыру — а она сквозная, через все этажи! То есть осторожным надо быть до предела, чтоб чужим говном сверху не накрыло. Спрашиваю, а веревка зачем? А за нее держатся, говорит, во время процесса. Иначе есть шанс при резком изменении центровки тела ухнуть в эту дыру навсегда. Вот такая у монахов, оказывается, жизнь рискованная..

— Я про поесть, а ты про наоборот, — развеселился Валера.

— Так и я про еду! Нас потом завели откушать в харчевню возле монастыря. Тоже такая, этническая.. Хозяин в зале распоряжается, жена на кухне готовит. Хозяин, значит, нас спрашивает, что будем, свининку или форель? Мы прикинули — форель, говорим. Тут он открывает шкаф хозяйственный, обувает сапоги, берет удочки — и за дверь. Пока его ждали, всё радовались, что свининку не заказали..

— Ну и как, — спрашиваю, — вкусная оказалась рыбка?

— Пальчики друг другу лизали!

Англичанин все это время зевал от скуки. Дождавшись конца быковского повествования, обратился ко мне:

— Ты хоть сегодня-то вечером спать не будешь? Надо оттянуться. Одному скучно.

— Видно будет, — говорю.

Быков прочуял, про что разговор:

— Обязательно надо расслабиться! Даже и вопросов не возникает. Тут такие девки — мама мия!

— Понравились?

— А мне везде девки нравятся! Везде надо галочку ставить. Не знаю, у кого организм какой, а я на стенку лезу через неделю уже.. Человек я разведенный, да и какая разница.. Тонус надо поддерживать, а то трудиться буду плохо. Отдыхать — так во весь рост! Кто как отдыхает, тот так и работает.

Принесли мясо. Это ж какой желудок надо иметь, чтобы съесть столько! Кусок с тарелки свешивается, а еще салат, пиво.. Мы трое так и не доели, а Пол, даром что мелкий — все смел подчистую..

Счет оказался приятным сюрпризом для Валеры:

— Ядренть, всего-то по червонцу! Всегда сюда голодным ходить буду! Палыч, ты нас почаще в эту гостиницу сели.. Нравится мне Аргентина!

Отдохнув часок после сытного обеда, я посмотрел с Гопой телевизор, потом опять отдохнул, а ближе к вечеру пошел в люди, к техникам. Стукнувшись в пару номеров и с удивлением не найдя никого, я услышал громкий шум в конце коридора. Там в самом просторном номере, отведенным Женьку и Мухину, братва обмывала утренние покупки. Шубы и куртки были свалены мохнатой горой на одной кровати, на другой теснился народ, весело звеня стаканами.

Стасик щупал мех:

— Качество откровенно радует. Не сыпется, ворсинка к ворсинке.

— И дешево до крайности, — вторил ему Гарик, — типа, как на толкучке.

— Ну ты сравнил! Где такую толкучку видел?

— Я это, про цену намекаю. Наливай, что ли..

Трофимыч, для наглядности надев предназначенную жене шубу, закрывавшую ему пятки, и напялив норковую шапку колоколом, довольный и счастливый, похожий на старомосковского боярина, восседал в кресле, отирая рукавом пот.

— Не жарко тебе, старче?

— Пар костей не ломит! Чувствую, бабка моя помрет от счастья. Сроду такую красоту не носила. — Он оправил воротник, привстал. — Сидит как влитое. Сразу видно — Европа!

Мухин оживился:

— Так, так, — Серега придвинулся ближе, — с этого места подробнее. Отвечай, дорогой, мы сейчас где находимся?

— В гостинице, — Трофимыч встревожился.

— Ты дурака из меня не корчи. В каком городе? В стране какой?

Трофимыч, почуяв недоброе, махнул рукой:

— Какая разница! Мне эти страны по барабану, лишь бы выгодно было. Кажись, Аргентина..

— А континент какой? — не унимался Мухин.

— Контингент у нас второй месяц не меняется, кругом одни рожи ваши красные..

За пенсионера вступился Женек:

— Что пристал к человеку? Видишь, ошалел от жары. Сейчас окно откроем, отдышится, отдохнет, все тебе расскажет.

Распахнули окна, двери, сделали сквозняк. Плотное облако сигаретного дыма, растерянно заметавшись между нашими фигурами, сизым бестелесным призраком скользнуло из комнаты на улицу и спряталось в темноте подворотен.

Допив спиртное, братва примолкла и загрустила. Кто-то ушел в номер, перекинув шубы через плечо. Витек стал агитировать за продолжение банкета.

— Надо поужинать, — твердил он, — хорошенько поужинать.

— А потом? — спрашивал Мухин.

— Потом оглядимся, вдруг что интересное подвернется.

— Типа баб с приключениями?

— Кто его знает.. Запросто..

Стасик смерил Витька осуждающим взглядом:

— Не меняется русский человек. Как стакан примет — так на приключения тянет.

— Мы ж по тихому..

— Ага.. Вспомни Алма-Ату. Кто узбекам арбузы бил? Кто в ларек нассал? Потом из ментовки тебя всей бригадой выковыривали.. Нет внутри контроля, нравственного стержня. Один только буйный норов. Сначала творишь, потом в затылке чешешь. Примат тела над духом..

— Сам ты примат, — огрызнулся Витек.

— А вот я, — продолжил Мухин, — в последнее время странные вещи за собой замечать начал. По трезвяне — всего хочется, а как выпьешь — дурная философия голову заполняет, и совесть мучает. А ведь должно-то быть наоборот..

— Стареем, — протянул Женек, зевая.

Я вернулся в свой номер. Гопа, не отводя взгляда от телевизора, проинформировал:

— Тебе Палыч обзвонился. Бурчал что-то.. Надо языки подтянуть.

Я набрал номер Пола:

— Искал меня?

— Ты где опять пропадаешь? — набросился на меня англичанин. — Мы же договаривались вечерком погулять.

— Я готов.

И снова мягкий безветренный вечер. Прохладно, набросил куртку. Людей на улице немного, их состав изменился — шумят компании молодых громких ребят, мутные мужики жмутся к зданиям, женщин почти нет. Для начала мы решили подкрепиться в стеклянной забегаловке, бутербродом с котлетой. Потом не спеша двинули по улице мимо сиявших аляпистой подсветкой витрин, зазывавших прохожих посетить эксклюзивное шоу или массажный салон. Пол был явно настроен по-боевому:

— Может, сюда зайдем? Или сюда?

— И что там? Отдать полсотни, чтобы глазеть на голых усталых некрасавиц? Пустое..

Послонявшись так с полчаса и сделав большой круг, приняли решение заглянуть в бар. И пивка попьешь, и на жизнь посмотришь. И никто от тебя ничего не требует..

В баре играет тихая музыка. Три-четыре столика расставлены по углам в полумраке, за ними одиноко скучают несколько легкомысленно одетых женщин. Узкая лестница ведет куда-то вверх, похоже, к туалету. Мужчин, кроме бармена, нет. Над центром помещения крутится дискотечный шар, отбрасывая разноцветные блики.

Мы устроились за стойкой. Тотчас игривой походкой к нам подвалили две подруги и залопотали по-испански. Я отвернулся. Одна девушка сразу отошла. Пол заказал своей пива и что-то спросил на английском. Та с трудом ответила, у них завязался вялый разговор. Подруге на первый взгляд было лет тридцать. Она беспрестанно улыбалась и кокетничала, задирая ноги и теребя пальцем кудрявые обесцвеченные волосы за ухом. Пару раз даже толкнула Пола коленкой. Допила пиво и вернулась за столик.

— Не в моем стиле, — сказал Пол. — Я блондинок люблю и строгих, а эта шалава какая-то..

В бар завалила группа российских авиатехников в составе Мухина, Витька, Стасика и Валеры. Увидев нас, они нисколько не удивились.

— Тут хоть просторно, а то рядом музон грохочет и не протолкнуться, — поделился впечатлениями от вечернего города Стасик.

— Все-таки решили поужинать как следует?

— На свои кровные, заметь, честно заработанные. И вообще, кто я — червь или право имею? — лицо Стасика от духоты и выпитого раскраснелось. — Вкалываем, здоровье тратим который месяц.

— Всего лишь второй, — заметил я.

— Не имеет значения. И потом, — он снизил голос, — приглядеть за этими охламонами не помешает, — он кивнул в сторону уже изготовившихся к танцам Мухина и Витька. — Мало ли, что выкинут..

Сверху с лестницы высыпала группа расфуфыренных девиц. Бармен отключил общий свет, оставив эквалайзер и шар, завел музыку поэнергичней. По полу, потолку, стенам и разгоряченным лицам замелькали пестрые бабочки бликов. Пацаны пошли плясать, к ним скоро присоединились девицы, виляя задами. Гуляем..

Какая-то неимоверно тяжелая усталость вдруг навалилась. То ли от музыки громкой, то ли спиртное в организме кончается. Голову сжало в тиски, перед глазами мутно.. Я взял двойную чистого джина, махом опрокинул, потом сразу еще, зажевал орешком. Вроде полегчало.

Нарисовались Быков с Муратовым. С лица первого не сходила веселая озадаченность.

— Ты чего, Серег, — спрашиваю, — откуда такой?

Муратов поспешил объяснить:

— Пошли мы в кабак, тут неподалеку. Девчонок выбрали приятных, за столик усадили, пивком угостили. Хозяин предложил шампанского — а фигли! взяли.. То, сё, потанцевали.. Хозяин говорит, за шампусик сразу плати — полтораста баксов! Ты охренел, отвечаем, чай, не французское, местное, разглядели. Полтинник за все — это максимум. Тут он каких-то ребят позвал темных, нехорошо стало.

— А я ему, падле, — почти криком продолжил Быков, — говорю: звони в полицию, кондей ты этакий, или я щас позвоню. И вообще, мы под английским флагом здесь, иностранцы. Попробуй, гнида, вякни только.

— В общем, — вздохнул Муратов, — кинули мы ему сотню и ушли. Бегом..

Я пересказал Полу горестную историю. Тот пожал плечами:

— А что они хотели? Думают, зря бабы здесь околачиваются? Им хозяин дает возможность снять клиента, они ему за это план гонят по тройному тарифу. Если бы полицейские пришли, то еще хуже бы было. Тут на каждый район своя шайка. А что про флаг английский упомянули — это вообще глупость. Это для них как красная тряпка для быка. Думать головой надо..

Но летчики, не дослушав Пола, уже вовсю кривлялись в центре сверкавшего блестками круга.

Сидевший рядом Стасик продолжил мысль Пола:

— Здесь не проститутки сидят, хотя и они тоже. У этих женщин или дети дома, или родители с братьями-сестрами, которым помогать надо. Лишний приработок от хозяина в виде мелкой суммы за раскрутку клиента им очень даже помогает. А если подцепят кого, так это от недостатка мужчины в жизни. Вдруг внимательный и ласковый попадется, вдруг хоть какая-то тень чувства промелькнет.. Такая, если ее приголубить да выслушать да понять — клад золотой. Жалко мне их..

Бармен выключил шар. Под грохот музыки пошли сверкать моментальные снимки в ритме эквалайзера. Мухин в нелепой позе. Быков обнимает зубастую блондинку. Витек машет бутылкой. Пол с внимательным взглядом. Стасик — осоловевший. Я, в зеркале барной стойки. Чего ж такой грустный?

Мимо бульваров и садов, по переулкам и подворотням автобус сквозь утреннюю дымку медленно выруливает на авениду, оставляя позади радостное весеннее октябрьское солнце, ежащийся от еще не осевшей ночной прохлады обелиск, магазины с пещерными шкурами, блондинок в униформе, гордых мачо и тихих стариков в сдвинутых набок беретах, — оставляет моим далеким томным снам..

 Опубликовано в 18:28

 Оставить комментарий

Вы можете использовать HTML теги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

© 2012 Деревенский щёголь При поддержке docfish.ru