Радует, что и в английской дрянной осенней погоде бывают исключения. Третий день нещадно жарит солнце. Старший инженер технической бригады самолета Леха Шевьёв решил внести в наш суровый (бассейн, баня, койка с телевизором) гостиничный досуг толику разнообразия и предложил сходить прогуляться на природу да мячик погонять. Пошли не все. Электрик Лёня с запорожским двигателистом, сославшись на лень и усталость, предпочли остаться в отеле. Летчикам мы и предлагать не стали: они как с утра разбредутся по окрестностям, так и не найдешь никого.
Полчаса мы безрезультатно шатались вокруг гостиницы в поисках удобного места. Лес, кустарник, буераки.. А ровные газоны с мягкой, как персидский ковер травкой, — все за заборами. И таблички висят — частная собственность.
Возле одного из заборов стоит Геннадий, наш второй пилот, и сосредоточенно смотрит вдаль, что-то в уме прикидывая.
— О чем задумался, детина?
Гена показывает на сарай в глубине участка:
— Там вчера мужик такие окорока коптил, что я чуть слюной не подавился! Время обедать. Кто со мной?
— Кончай свои гнусные провокации! — ответил за всех Мухин. — Стукнут в Скотланд-Ярд — и хана. Нам только местной полиции не хватает для полного счастья.
— Да и заборчик непростой, — добавил Стасик, — проволокой острой укутан. Последние штаны порвем.. Большие окорока-то?
— Хватит, хватит! — прервал разговор Леха. — Совсем уж сбрендили от безделья. Сильно голодные? Тогда завтра съездим на борт, там шпротики без нас скучают.
— Ты эта, про шпроты брось, — горячо возразил Гарик. — Я их уже и дома видеть не могу, жена выкидывает.
— Тогда гуляем дальше.
В отеле «Хилтон» нас кормят только завтраком. Питание в остальное время суток — личное дело каждого члена экипажа. Ближайшая точка общепита располагается в аэропорту Стэнстэд, до которого минут десять плестись на рейсовом автобусе. Лучшее, на что там можно рассчитывать, — пара пухлых гамбургеров и кружка пива. День, другой, но питаться так две недели — гастрономическая пытка. Вот и ищет сознание обходные пути.
Чтобы не заблудиться, пошли лесом вдоль дороги. Тишина, птички резвятся в листве. Машин нет. Возле самого асфальта растет огромная яблоня. Переспевшие желто-красные плоды кучками прячутся в траве, еще больше их на дереве.
Стасик, тяжело подпрыгнув, сорвал яблоко, откусил:
— Медовое!
Высокий Женёк наклонил ветку и народ стал активно обирать яблоню. Больше всех старается Стасик:
— Лёне принесу, пускай полакомится. И про запас тоже взять надо.
Шевьёв со стороны наблюдал за нами, потом говорит:
— Что вы будто дети, ей-богу, по одному цепляете, — с этими словами он с ловкостью шимпанзе в три прыжка залез на дерево и как следует его потряс: — Лови!
Десятки румяных яблок как мячики застучали, запрыгали по асфальту. Только мы начали набивать карманы, как раздался скрип тормозов. Водитель недоуменно глядит на группу одинаково одетых взрослых людей, занимающихся сбором урожая. Проехать ему мешает груда фруктов на дороге. Подъехала еще одна машина и тоже встала. Англичане — народ терпеливый и законопослушный. У нас бы давно разорались и стали нервничать. У них — нет. Вот только первый водитель зачем-то вытащил радиотелефон и принялся нажимать кнопки.
— Кажись, атас, — догадался Гарик. — Леха, прыгай обратно. Этот кент ментов вызывает.
Мы ускорились вглубь леса. Уже на подходе к гостинице услышали далекую полицейскую сирену.
— Вот ведь, — усмехнулся Гопа, — сейчас бы точно в кутузку влетели. Что за страна — кругом стучат!
— И ладно бы за окорок, — поддержал его Стасик, — не так обидно. А то за яблоки!
В холле нас встретил капитан Владимыч. Придирчиво оглядел, цепляясь взглядом за наши разбухшие от фруктов карманы. Леха дружелюбно вытащил из-за пазухи самый крупный экземпляр и протянул ему:
— Угощайся, командир!
Владимыч откусил:
— Где отоварились?
— Да тут недалеко, — загалдел народ, — спугнули, завтра больше наберем.
— Боюсь, что завтра яблок не будет, — огорченно вздохнул капитан. — А будет погрузка восьмидесяти пяти тонн электроники и вылет на Аравию.
— Эх, не полакомится лесным плодом Лёня, — взгрустнул Стасик.
Надо покиснуть пару недель в глухом лондонском предместье, коротая время в бассейне с баней да в аэропортовых лавках, чтобы понять тот прилив сил и энтузиазма, который ощутили мы в преддверии скорого вылета, открыв самолет для погрузки. В принципе, это касается не только конкретного Лондона. География любой точки вне дома, как подсказывает опыт, успевает надоесть приблизительно дней за пять. Потом все сильнее нарастает желание забраться в родную берлогу на втором этаже грузового «Руслана», хлебнуть мухинского борща, принять граммульку, нырнуть в хранящую еще с предыдущего перелета застывший слепок твоей фигуры холодную постель, и — фантастическим образом — вынырнуть из нее где-то за тысячи километров прямиком в африканский зной или северный ветер. Говоря прозой, платят нам не за стоянку на земле, а за налёт. Погрузились, взлетели, прилетели, разгрузились — давай, открывай чемоданчик, уважаемый английский флайт-менеджер. Кстати, где он?
— Капитан сказал — приедет к обеду, — ответил Гопа, разматывая цепи. — Типа, он живет далеко отсюда, пока проснётся, пока доедет.. Груз-то свой, англичанский, грузчики тоже. Дурить не будут. Ты поболтай с ними, спроси, сколько всего трейлеров, а то вон, уже подъезжают.
Старший грузчик, широкоплечий детина с мощной шеей регбиста и круглой, как арбуз, стриженой головой поднялся в самолет. Поздоровался, по давней британской привычке похвалив погоду. Его огромные крепкие руки напоминали весла. И весь он был как корабль, прямолинейный и непотопляемый. А что удивительного? Ежедневный физический труд на свежем воздухе, здоровая пища, вечером — пиво с ребятами. Опять же, окорок в сарае коптится..
Перешли к делу.
— Всего восемь машин, — объяснял регбист, — чтоб не толкаться, грузим парами, остальные ждут за воротами.
Шустрые ребята на электрокарах цепляют объемистые коробки и увозят в пустоту салона. Их не спеша швартуют технари, свободные от работы по самолету.
Одна из коробок чуть надорвалась, из нее выпятилось несколько коробок поменьше. Техники Валера и Женёк заинтересованно поскребли целлофан и выудили бумажное руководство:
— Ну-ка, зачитай, что везем.
Я прочитал:
— Усилители для телеантенн, а также сами антенны-тарелки.
— Здоровые?
— Два метра в радиусе. Нафиг они вам?
— Да так просто, интересно стало..
— Даже и не думайте, это вам не дыни с помидорами, и не бангладешские рубахи. Арабы недосчитаются и развесят нас по заборам. Прав Леха, совсем мы от безделья чокнулись..
Первая партия машин отгрузилась и уехала. Регбист, присев на скамейку возле рампы, закурил и вытащил сопроводительные документы. Я подошел:
— Сам бумажки фломастеру передашь?
— Если до конца смены не приедет — тебе отдам. Но он приедет.
— Знаешь его?
— А то! Уважаемый человек. Крепкий, из военных.
— Футбол любит?
— Понятия не имею. Наверное.. Вот у вас в стране, водку любят?
— Что значит — любят? Водка есть неотъемлимый атрибут российской жизни.
— Вот и у нас футбол — тоже атрибут.
— Сам-то за какой клуб болеешь?
Регбист привстал от гордости:
— «Тоттенхэм»!
— А-а, — протянул я и, напевая ливерпульский гимн, удалился.
На обед Мухин сварил рыбный супчик из банок с лососем и остатков картошки. За тот месяц, что мы болтаемся по миру, овощи наполовину сгнили, и от заросших мхом и ботвой мешков с морковью несло за километр. Мы всё это дело перебрали, гниль повыкидывали, убрались в салоне: чистота — залог здоровья. Вот только Леха горевал о проросшем чесноке. Самолет к этому времени загрузили уже на три четверти. Груз элементарный, никаких проблем.
Часов в пять вечера к распахнутому жерлу передней рампы подрулила служебная машина. Из нее выскочил невысокий, с крупной залысиной и усиками человек в клубном пиджаке и бравой походкой направился к нам. Гопа, прищурившись, вгляделся и радостно воскликнул:
— Пол Палыч! Сколько лет, сколько зим!
Англичанин первым делом отобрал бумаги у регбиста, о чем-то его спросил и подошел к нам. С Гопой они поздоровались как старые знакомые, с похлопываниями по плечу. Потом фломастер повернулся ко мне и представился:
— Пол Ньюмен. Флайт-мастер фирмы «Хэвилифт».
Рукопожатие мужское, крепкое. Взгляд доброжелательный, улыбчивый. Поболтали о делах. Потом он пошел обниматься с техниками. Гопа продолжил:
— Хороший мужик, правильный. Мы с ним по весне летали. Лучший друг Сан Саныча. — Гопа усмехнулся: — В прошлую командировку поцапались они кардинально.
— По поводу?
— Наш генеральный летчик решил продлить отдых экипажу после рейса. В нарушение графика и вообще.. Ну, Пол и нашел для него слова правды.. Сан Саныч и без этого его весь рейс чморил, ни в грош не ставил, а теперь и совсем вскипел. Короче, Пола «Хэвилифт» от греха подальше заменил на другого фломастера. Сан Саныч, обиженный, тоже не захотел лететь дальше и в гордом одиночестве пассажиром на базу вернулся. Одно слово — барин.. Слава богу, хоть командировку не свернули.
Последние машины отъехали от самолета. Закрыли переднюю рампу. В грузовом салоне сразу стало не повернуться от ящиков, оставивших проход только вдоль бортов по лавкам. Техники готовятся к вылету. Стасик гоняет стремянку от одного движка к другому. Спецы возятся в кабине летчиков, слоны кто курит, кто перебирает свои слонизмы в углу. Мы с Гопой вылезли воздухом подышать. Рядом курит Пол.
— Ты спроси его, — обратился ко мне Гопа, — куда потом после Аравии?
Я спросил. Англичанин глянул на бумажки, призадумался, почесал лысину:
— Не знаю.. Контора решит. Ресурса у вас еще часов на сто, улетаемся. — Потом добавил: — Жалко, торопился, не успел новую машинку до конца обкатать.
— Какую? — заинтересовался Гопа.
— Авдюха. Трехлетняя. Зверь. А какая акустика — очуметь! Я музон на полную включаю, у полиции уши закладывает.
Тут Гопа совсем завелся:
— Так я ж тоже такую взял летом!
И понеслось — цилиндры, резина, «а у меня дизельная».. Через пять минут мне надоело переводить туда-сюда их белиберду и я вернулся в салон, оставив их вдвоем. Они так и продолжали объясняться на пальцах, пока не подъехали летчики. Пол сердечно поприветствовал экипаж и уединился с командиром.
Мы с Гопой решили почаевничать с техниками. Только разложились — из люка показалась улыбающаяся голова бортинженера Вовы Лядова. Валера сразу начал его шугать:
— А это хто такой? Нам чужаки не нужны. Опять после тебя вещи пересчитывать?
— Тихо, — отвечал Вова, — я по делу, за графиком центровочным.
На фоне прочих летчиков Вова выделяется античным телосложением и мягким характером. Практически полная копия Валеры, если того резко ограничить в еде и посадить на месяцишко в тренажерный зал. Оттого они и любят друг друга — в хорошем смысле.
— Зря, — говорю, — поднимался. Я график командиру на стол положил.
— Эх, неудача.. А чем это у вас так пахнет вкусно?
— Пахло — неправильное время глагола — отвечал Валера. — Давно всё съели и вымыли. Это в вашей кабине вечно носками воняет и по кухне червяки бегают. Сан Саныча на вас нет..
— Кстати, — уточнил Вова, — уборка нашего салона — твоя обязанность. Подмести, ковры пропылесосить, туалеты проверить. Все сделал?
— Сделал, сделал.. Без меня утонули бы в грязи.
Вова ушел запускать движки. Я спустился вниз, встал у трапа. Не успевшее докатиться до горизонта блеклое солнце закрыли набежавшие с севера облака, и пошел нудный, такой привычный лондонский дождь.